Внутренность локомотива казалась непривычно просторной, хотя по бокам в двух местах были устроены шкафчики с надписью «ЗиП» на сомкнутых створках. В электровозах и тепловозах Геральт таких шкафчиков не помнил.
Ведьмак встал с корточек, по-кошачьи приблизился к установке, вскользь осмотрел; затем обогнул и поглядел на нее с противоположной стороны, от кабины.
А в следующий момент ошеломленно замер, потому что на ее равномерно сером кожухе тлела алая надпись: «Не вскрывать! Опасно!» — а рядом виднелся хорошо знакомый треугольный желто-черный символ.
Знак радиационной опасности.
Встретить его здесь Геральт оказался совершенно не готов, но растерялся всего на несколько мгновений. Визит в кабину локомотива пришлось ненадолго отложить. Вместо этого Геральт ловко и привычно выскользнул из лямок ведьмачьего рюкзачка, нашарил нужный кармашек и выудил портативный дозиметр, который несведущие живые обычно путали с обыкновеннейшим музыкальным плеером.
Вопреки опасениям фон оказался пустячным — чуть выше природного, но очень далеко до критического. По большому счету рядом с работающей установкой можно было и жить — при условии, конечно, что фон не возрастет.
Рюкзачок вернулся на спину, а включенный дозиметр перекочевал в очень удачно расположенный на левой лямке кармашек для зажигалки или еще какой мелочи. Если фон возрастет до небезопасного, дозиметр тут же отсигналит едва слышным зуммером.
Теперь кабина.
Манипуляции с рюкзачком и дозиметром Геральт, совершенно об этом не задумываясь, производил так, что появись кто-нибудь со стороны межвагонного тамбура — можно тут же присесть и укрыться за кубом установки. А если кто пожалует из кабины, то уронить рюкзачок и как следует встретить гостя прямо у двери — тоже дело пары секунд.
Но все обошлось, никто не появился, а к двери не пришлось даже поворачиваться. Геральт снова присел — таким образом, чтобы не маячить на проходе, если дверь внезапно распахнется, — и осторожно надавил на ручку.
Та подалась без проблем. Чуть-чуть толкнув дверь от себя, ведьмак заглянул в образовавшуюся щелочку.
К сожалению, короткий коридорчик (как раз под люком на крышу и между наружных дверей) не позволял обозреть всю кабину. Видны были только спинки водительских кресел, да и то лишь частично, а также все, что находилось между креслами — ближе к лобовым стеклам фрагмент панели управления, а дальше просто столик для инструментов или еще какой-нибудь мелочевки.
В правом кресле кто-то сидел и разговаривал по мобильнику или, возможно, переносной рации.
Геральт прекрасно сознавал, что справа и слева от столика, за углами коридорчика и спинками кресел, легко могут прятаться живые — двое, а то и больше, — и с теперешней позиции увидеть их невозможно. Но он понадеялся на внезапность, ведьмачью скорость и реакцию, ну и на удачу еще.
На удачу — совсем немножко.
Живой в кресле заметить ничего не успел: Геральт двинул его кастетом под ухо, второй рукой успев подхватить рацию. Все-таки рацию, а не мобильник. В следующий миг слева от себя ведьмак уловил медленное движение — слишком медленное, чтобы оно могло нести реальную угрозу. Чернявый живой-человек с копной кучерявых волос, выбивающихся из-под повязки-хайратника. И автомат-короткоствол в руке, почему-то левой. Геральт снова ударил, кастетом, прямо в удивленное лицо. Боевик не сподобился даже машинально пальнуть: намеренно выронив рацию на пол, ведьмак успел заблокировать его руку, точнее, палец на спусковом крючке. Еще секундой позже боевик, отброшенный ударом назад, сполз по стене на пол, а короткоствол по уже знакомому сценарию оказался у Геральта.
Лицо этого человека показалось Геральту смутно знакомым, но разглядывать и размышлять было элементарно некогда.
— Щур, что там у вас? — внезапно ожила рация под ногами.
Поскольку в кабине больше никого не обнаружилось, ведьмак позволил себе ее подобрать.
— Эй, Щур, ты куда пропал?
Голос был неприятный, даже без скидки на узенькую частотную полосу рации-портативки.
— Щур, ответь! Пауза.
— Щур! Левша! Просыпайтесь, уроды, приду — вздрючу!
Геральту очень хотелось ответить, но до визита в головной локомотив это было бы неразумно.
Минута ушла на то, чтобы спеленать вырубленную парочку. Руки за спину — и скотчем, скотчем. Ноги тоже прихватить, у щиколоток и для надежности — в коленях. Ну и рот заклеить, чтоб не орали, когда очнутся. Автомат разрядить, второй, который на панели перед правым креслом, тоже. Рацию в карман, переговоры с обладателем неприятного голоса все равно когда-нибудь придется вести.
Геральт как раз покинул кабину заднего локомотива и вошел в отсек с реактором, когда обостренный ведьмачий слух предупредил: впереди кто-то открыл дверь тамбура. Запертую на ключ. Не иначе гости из головной кабины.
Прыжок вперед, рыбкой, мягкое приземление уже в горизонтали, вплотную к кожуху, украшенному тревожным желтым треугольником.
Идут. Снова двое.
«Обойтись бы без пальбы, — с неудовольствием подумал Геральт. — Оболочку реактора прострелишь вряд ли, но проверять как-то не хочется…»
Гости изо всех сил старались не шуметь, и это у них получалось неплохо — будь их противником кто угодно, кроме ведьмака или эльфа, они на успех вполне могли бы рассчитывать. А ведьмачий слух резко понижал их шансы.
Вероятностных неожиданностей не произошло: эту парочку Геральт спеленал так же быстро и гладко, как и первую. Слава жизни, снова без стрельбы. Бросив их как попало прямо у реактора, Геральт поспешил в первый локомотив — надо было ковать успех, пока эти молодчики, кем бы они ни были, не опомнились.
Между вагонами, в тамбуре, в реакторном отсеке переднего локомотива (точной копии уже виденного) и в коридорчике перед кабиной никого не оказалось. А в головной кабине сидел, предупредительно подняв руки и повернув кресло в сторону приближающегося ведьмака, испуганный парнишка в синем полукомбинезоне с эмблемой ТЧ-7 на нагрудном кармане.
— Я не с ними! — фальцетом выкрикнул он, завидев Геральта. — Я машинист! Помощник!
Глаза у помощника машиниста были затравленные.
— Сколько их было? — спросил Геральт, на всякий случай изготовившись вынуть пистолет.
— В этой паре — четверо, остальные в про… в промежуточных и в этой… В замыкающей.
— А всего их сколько?
— Не зна… не знаю, много. Живых де… десять… Может, пятнадцать.
— Тут появлялся живой, похожий на меня, только помоложе? Лысый и с татуировкой на затылке?
Машинист не решался опустить дрожащие руки, так и отвечал, откинувшись в кресле и запинаясь:
— Ка… Кажется, был. Кто-то. Они дрались там… перед тамбуром.
— Где он сейчас?
— Увели, наверное. Туда, где остальные… Где Петрович. Это машинист.
