— Пусть покажет хоть одного свидетеля, не человека и не орка, который бы указал на меня, — в голосе Инхама звучала победная уверенность.
Рууд встал и осмотрел всех присутствующих презрительным взглядом мутно-синих, зеркальных глаз.
«Сколько я могу унижаться перед этой мразью, — думал он. — Ваше величество, если бы вы были сговорчивее… Может, стоило бы и дать вам шанс…»
Вслух же герцог заявил следующее:
— Сэр Бэдивер, просветите господина канцлера по этому вопросу! У нас есть такой свидетель, который стоит всех эрафийских.
Советник по внешним связям встал и вытащил из-за пояса тонкий свиток. Катберт и король смотрели на него с удивлением. Считалось, что Бэдивер выступит на стороне Инхама как член старой гвардии. Канцлер сильно помогал ему прежде и практически протолкнул на нынешний пост. Тогда слово Инхама перевесило влияние таталийского лобби, и мало кто ожидал от Бэдивера столь скорой смены покровителя.
Итак, советник поправил бирюзовый браслет на запястье, осмотрел собравшихся и отвесил легкий поклон его величеству.
— Показания Ивора Итона, агента авлийской разведки, друида четырнадцатого дана, взятые мною лично во время недавнего визита в Рейхавен по рекомендации главы авлийской тайной службы, члена Совета Правды — Алагара!
Пришла очередь удивиться и Эй-Тою. Он знал Ивора лично, знал о его романе с дочерью Эдрика. Для него было необъяснимо, что при всех этих обстоятельствах честный и благородный, насколько этого допускало его ремесло, эльф помогает Рууду — тщеславному честолюбцу, который женится на Эльзе против её воли. «Здесь есть какая-то тайна. Мы чего-то не знаем, так и думал, надо было следить за ним в Авлии», — разочарованно подумал разведчик. Однако сейчас уже ничего нельзя было исправить. Он взглянул на Рууда — тот ел виноград, ловко орудуя длинными, унизанными перстнями пальцами. Глаза как у кошки. Он внимательно следил за сэром Бэдивером, на правом плече вице-канцлера сияла брошь с ярким изумрудом. Где-то я видел похожее украшение, но где? Нет, память подвела разведчика.
Советник меж тем продолжал:
— Я, Ивор Итон из Рейхавена, свидетельствую. В середине октября по заданию правительства я находился в предместье Энтибрасса, где имел разговор с человеком, представившимся как Карлос Мартинсон, вицемагистр ордена Святого Фавела. Он доставил меня под магическим прикрытием в некий дом за городом. Со мною встретился человек, представившийся как канцлер Эрафии Инхам Хорхе Ростерд, его описание полностью совпадает с портретным. Несколько монахов ордена в моем присутствии называли его канцлером. Он просил меня о помощи авлийской тайной службе для незаметной и неподконтрольной перевозки каравана с важным, как он сказал, грузом, из Энтибрасса через Лордарон в Кревланд. Когда он понял, что купить меня не удастся, канцлер перешел к шантажу, уверяя, что якобы за мной числится серия убийств на территории Эрафии. Угрожал раскрыть глаза на мою якобы имеющуюся измену Совету Правды. Будучи уверен в том, что это дерзкая ложь и подстрекательство, я покинул место разговора, применив силу и бежав от организованной погони. Возможно, я даже несильно ранил его.
На этих словах Рууд потер лоб. Он помнил, как при взрыве в том особняке кусок обгорелой доски действительно немного задел его. Да, маска, подаренная нойонами — отличная вещь. Но использовать её впредь нужно куда осторожнее.
— Достоверно известно, что канцлер тогда находился в отъезде, и никто, кроме его личной стражи, не мог указать, где он. Потому я заверяю, что меня пытался завербовать на незаконное как по эрафийским, так и нашим законам дело именно канцлер Инхам Хорхе Ростерд. Подписано — Рейхавен, десятое число первого месяца весны. Девятьсот восемьдесят восьмого года эпохи Авельда.
Эти показания я получил в присутствии высокопоставленных членов Совета Правды Авлии. С их печатями и подписями, — помахал увесистым свитком Бэдивер. Розовые руки дипломата с несколькими перстнями казались маленькими, почти детскими.
«И зачем я тебя продвигал, авантюрист? Поверил, что Рууд даст тебе размахнуться?» — думал старый канцлер.
— Ну что же, Инхам, — король говорил с некоторым надрывом, в его голосе чувствовались прощальные нотки, — что ты можешь заявить в свое оправдание? Твое последнее слово на этом совете.
— Я вижу, что дела мои плохи. Вижу, что заговор, ложь и измена пустили слишком глубокие корни при твоем дворе, Эдрик Грифонхат. Оглянись вокруг, ты вообще не знаешь каждого третьего за этим столом! Остальные же в любой момент могут оказаться оборотнями, — взгляд канцлера скользнул по Бэдиверу, тот потупился. — Ты сам гонишь от себя лучших, преданных, честных. Тех, кто верен стране, а не собственному кошельку! Сейчас в мирное время тебе легко вот так разбрасываться людь ми, лишать постов и званий по доносам, наветам, несправедливой и завистливой клевете. Я ещё раз хочу заявить всем здесь — я не виновен! Я согласен на глубокое магическое проникновение. Пусть меня как изменника отправят в Арагон. Я предстану перед взором тех, от кого не скрыться. Они посмотрят и увидят, что все обвинения, быть может, кроме одного случая с карнскими торговцами много лет назад, это ложь. Тонкая, изощренная и дорогая провокация против меня и против тебя, государь! Это оружие предназначалось восточной армии, оно было закуплено и свезено за государственный счет. В Кревланд его обманом пытались вывезти враги, но я никогда не отдавал подобного приказа. Я знаю, кого ты, Эдрик, хочешь поставить на мое место. Подумай, это может оказаться роковой ошибкой. Клеветник и лжец, отчаянно рвущийся к власти, — Рууд деланно засмеялся и эмоционально всплеснул руками, — это, по-твоему, тот надежный и верный человек, которому ты можешь вручить управление насущными делами? Сейчас все же тихое время, а если завтра война? — Бэдивер и Эй-Той больше не отводили от Инхама взгляды. Рууд что-то зашептал на ухо сидевшему рядом столичному губернатору. Тот чуть не прыснул со смеху. Эдрик был мрачен. — Если завтра война, и настоящий, жестокий, безжалостный враг протянет руку к трону Грифонхатов, уверен ли ты, Эдрик, что страну не предадут? Я — нет. Не берусь утверждать, что мой заместитель и прежний друг герцог Рууд предатель, но будь я на месте правителя другого государства, замышляющего агрессию против нашей страны, я бы действовал через таких, как он. Подумай!
— Хватит, довольно лжи и оскорблений! — раздались возгласы вокруг. — Иди на площадь и там с юродивыми проповедуй! Ваше величество, велите ему прекратить клевету!
— Вы все спите, а огонь преисподней уже дышит вам в спину! — пытался перекричать недовольных Инхам. — Все могут пожалеть о решении, что принимается сегодня!
Понимая, что ему не перекричать большинство, видя, как совет позорно превращается в какой-то базар, подобно ссорам черни, Инхам сел и закрыл голову руками под умолкающий говор врагов, ожидая решения.
— Что ты скажешь, брат Катберт? — спросил после долгой паузы Эдрик.
— Я буду краток, — бывший король в скромной монашеской сутане встал, — но постараюсь предложить вам, на мой взгляд, взвешенное решение. Против канцлера выдвинуты серьёзные обвинения, но и улики должны им соответствовать. Однако все, что здесь прозвучало, не так убедительно, как мне казалось вначале. Вспомним хотя бы формулировки из письма эльфа: «мне кажется», «я полагаюсь», «как меня учили». Эти его сомнения в собственной памяти могут дорого нам стоить, по многим причинам. По тем, о которых сказал Инхам, и по тем, о которых большинство за столом предпочитает молчать. Решение по такому делу не может быть однозначным, и принимать его только тебе, брат. Мы все лишь советуем, как сделать выбор. Вот что предлагаю я. Надо назначить новое расследование, независимое от ордена Фавела, все более заинтересованного выступать на стороне герцога Рууда. Все понимают, о чем я. Расследование с привлечением, скажем, твоих людей, Эй-Той.
