Перед Бьеорк–фьордом лежали земли свободного ярла Кара Толстого. Косматый подослал тайно к бондам Кара своего херсира Олева.
Олев встретился с бондами в условленном месте, попросив их прийти с кубками. Бонды пришли, но недобро посматривали на Харальдового посланника, а один из них, Сверг, встал, схватившись за свой пояс, и сказал надменно:
- Никогда еще эти места не видели, чтобы наши люди склоняли свои головы перед всякими самозванцами, пришедшими из Упланда, пусть даже ныне и могущественными! К тому же, откуда знать, может быть, ярл Бьеорк–фьорда возьмет верх не сегодня–завтра над Харальдом?
Олев сказал:
- Бьеоркский ярл Рюрик все эти годы сидит сиднем у себя в фюльке, а разве кто–нибудь может упрекнуть в бездействии нашего конунга? Днем и ночью Харальд на ногах и, подобно Слейпниру, появляется то здесь, то там, мудрость его и удача всем известны! Харальд, если захочет, все здешние скалы покроет щитами своих воинов. Подумайте: если Кьятви Богач, Бранд и Лежебока не устояли перед ним, разве сможете вы долго продержаться?
Сверг воскликнул:
- Харальд отрезает груди женщинам и не брезгует убивать старух!
Олев заметил:
- Я слышал, женщины здешних мест весьма плодовиты. Не одна ли из них была кормилицей самому Ауну? Каждая еще сможет выносить и выкормить с десяток будущих воинов. Если, конечно, здешние бонды поведут себя благоразумно.
Бонды смолчали, а Олев сказал, хлопнув в ладони:
- Вижу, что вы захватили с собой кубки, как я и просил, — это добрый знак. Ведь я привез с собой то, что щедро питает любое благоразумие.
Все тот же Сверг сказал:
- Никогда я не слышал, чтобы от вина, которое приготовил нам конунг, голова становилась ясной!
Олев ответил:
- От такого вина наполнится мудростью даже младенец. Не сомневаюсь, что головы ваши прояснятся.
С этими словами он насыпал из своего мешка в каждый поставленный перед ним кубок драгоценные камни и серебряные монеты.
Бонд по имени Дальв, быстро сообразив, что к чему, пощупал свою голову и воскликнул:
- Вот беда! Не совсем еще она прояснилась.
Олев кивнул и наполнил его кубок доверху.
Бонд Сверг остался верен своему ярлу, он перевернул кубок, монеты покатились по столу.
Олев сказал:
- Нужно быть последним глупцом, чтобы выплеснуть столь божественный напиток. Что же, ты сам выбрал свою судьбу.
Сверг ответил посланцу Харальда:
- Моей судьбе позавидует любой честный человек.
И вышел из дома, в котором они собрались. Когда Сверг выходил, то бонд Эдвальд догнал его и сокрушаясь произнес:
- Что же делается такое среди людей фьордов! Поистине, серебро Харальда — это подарок Адвари, и не будет от него добра!
Сверг посмотрел на Эдвальда и заметил:
- Не оттого ли ты сокрушаешься, что единственный из нас не захватил с собой кубка? Возьми тогда мой, мне он уже будет не нужен!
И Эдвальд поспешно вернулся к остальным, а Сверг не успел с крыльца спуститься, как люди Олева ударили его ножами в спину. Кровь пошла у него горлом, но он успел сказать, захлебываясь ею:
- Вот истинное вино сына Хальвдана!
Что же касается дел в Бьеорк–фьорде, то в один день викинги, не занятые на строительстве дракона, развлекались неподалеку: метали копья в сухую сосну и бились на кольях и деревянных мечах. Не занятые в игре подбадривали удальцов и спорили, кто из них ловчее и удачливее. Однако Рюрик даже не смотрел в их сторону, а следил за тем, как ловко работает Корабельщик. Рунг тогда сказал, ненадолго отрываясь от работы:
- Слышал я, в детстве интересовался ты городами и совершенно измучил Отмонда, заставляя его рассказывать тебе об Асгарде?
Рюрик ответил:
- Византийский правитель показывал мне Миклагард, и не скрою — мое сердце тогда сильно билось. Я вспомнил свою прежнюю клятву. Но сейчас мне не до этого! Может быть, прав Гендальф — мало ли о чем мечтают в детстве?!
Мастер посмотрел на свой топор, потом на ярла и сказал:
- Кто знает. Хоть твои руки и привыкли к секире, вижу, не без интереса следишь ты за моей работой.
Рюрик сказал:
- В этом нет ничего удивительного. Мои люди с удовольствием наблюдают за твоим ремеслом.
Рунг ответил:
- Не сомневаются твои викинги, что при помощи этого корабля они многих лишат жизни или оставят нищими. Так что интерес интересу рознь. Но что касается тебя, то хотелось бы мне верить — не случайно ты передо мной топчешься.
Рюрик сказал:
- У меня много других забот.
Рунг ответил:
- Это не повод, чтобы забывать о клятве, пусть даже детской. Вот только о чем хочу предупредить тебя, если когда–нибудь все же задумаешь строить Асгард: здесь не место для подобных замыслов. Начнем с богов: Один и Тор обманули того, кто возвел им город на вершине Иггдрассиля, вот почему им самим недолго осталось пировать в чертогах. Дед твой также обвел вокруг пальца бывшего здешнего правителя — выманил Астрима из фьорда и убил его, лишь бы завладеть этим местом. Сигурд хорошо знал — гора Бьеорк будет охранять и его самого, и его потомков, потому что никто не отважится сюда сунуться. Конечно, все здесь прославляют до сих пор хитроумие и смекалку Сигурда, точно так, как радуются Одину, в свое время ловко обманувшему великана. А ведь тот пришел к асам не с палицей, а с гвоздями и скобами и честно выполнил договор. Вот почему я уверен: нет никакого толку возводить здесь что–либо стоящее, ибо эта земля пропитана обманом и люди ее ни о чем не думают, кроме как о собственной выгоде. За примером далеко и ходить не надо — оглянись только на своих удальцов, которые с утра до ночи тем развлекаются, что мечут копья и от души дубасят друг друга. Так что ярлу, мечтающему о настоящем Асгарде, надобна иная земля.
Рюрик ответил:
- Любая земля берется мечом.
Рунг вот что сказал:
- Устал я отвечать всяким недалеким мужланам: мечом не поставить надежную каменную кладку и не возвести стены, которых не коснется Рагнарёк. Для вечности нужен иной раствор.
Ярл спросил:
- Что ты хочешь этим сказать?
Фергюнсон сказал:
- Только то, что Строителя приглашают, а не является он, подобно рыскающему в ночи волку.
Рюрик воскликнул:
- Речи твои многомудры, и приходится мне часто задумываться над тем, что ты хотел сказать. Ты же не утруждаешься растолковать их.
Рунг сказал упрямо:
- Земля здешних фьордов тесна для истинных замыслов!
Рюрик ответил:
