Наконец Логинов, нарезав пару кругов по окрестностям, решился свернуть в нужный переулок. На углу росли кусты. Едва Виктор с Моней поравнялись с ними, как ветки затрещали и путь им преградил малый лет двадцати.
– Короче, пацаны! – качнулся он, выдохнув перегаром. – По пятерке, и я вас не трону! И-ик!
Логинов незаметно оглянулся. Моня, быстро вытащив из карманов руки, оттер его и хищно улыбнулся. Но тут же вдруг пробормотал:
– Блин, я ж на витке… Отоварь его, Вить, и за меня!
– Твою мать, только алкашей не хватало! – вздохнул Виктор, поворачивая голову. – Слышь, парень, отвали, у нас мелкие деньги закончились…
– Не, вы че, на разборку нарываетесь?.. – сжал кулаки парень.
– Ладно! – вдруг смиренно вздохнул Моня. Сунув руку в карман, он быстро извлек оттуда сто баксов и сказал: – Повезло тебе сегодня! Даст бог, еще свидимся! Держи!
Смачно плюнув на купюру, Моня левой рукой прилепил ее на лоб обалдевшего парня, а основанием правой припечатал.
Алкаша как будто снесло атомным взрывом – только подошвы в кустах мелькнули.
Логинов покачал головой:
– Красавец! Ладно, пошли!
Пару минут спустя Виктор наконец отыскал среди дверей нужную. Дом был огромный, как средневековый замок, и представлял собой комплекс пристроек с отдельными входами. Дверь с номером «15» была бронированной, снабженной глазком и звонком. Логинов уже потянулся к нему, как изнутри вдруг донесся приглушенный женский смех. А следом – низкий мужской голос.
Логинова даже передернуло:
– Я убью его!
Он снова протянул было руку к звонку, но в последний миг ее перехватил Моня.
– Не надо никого убивать, Вить! – сказал он. – Это не та хата!
– Как не та?..
– Это «15а», – ткнул пальцем в едва заметный след отколовшейся буквы Моня. – А «15» – вон она!
– Вашу мать!.. – пробормотал Логинов.
104
Рифа не зря выгнали из семьи. Татарин он был неправильный – те собак на дух не переносили, а Риф, наоборот, любил. У ворот, которыми заменили прогнивший военный шлагбаум, «Мицубиси-Паджеро» встретил приветственным лаем целый выводок: пара черно-белых овчарок, один полуротвейлер и еще какое-то лохматое чудище, напоминавшее гигантского пуделя.
– Гав-гав!
– Гау-гау-гав!
– Гау-гау!.. – эхом разнеслось в узком ущелье между горами.
Кащеев включил ближний свет и приветственно бибикнул. Риф бросился открывать ворота. Ствол берданки был начищен до блеска и поблескивал у него за спиной.
Створки разбежались в стороны и, слегка вибрируя, замерли. Кащеев тронул джип с места, собаки бросились врассыпную, снова огласив горы лаем. Поравнявшись с Рифом, Кащеев остановился.
– Я машину поставлю, а катер буду к выходу готовить! Завтра у нас в Алуште турнир, так что команду вдоль набережной будем катать! – сообщил Кащеев. Риф для порядка важно закивал. – Поэтому ты не обращай на меня внимания. Занимайся своими делами, я, как управлюсь, сам к тебе подойду!
– Понял, Григор Васильевич! – кивнул татарин, наклонившись к окошку.
Тут лохматое чудище вдруг оттерло его и от избытка чувств лизнуло Кащеева огромным языком.
– Тьфу! – провел рукой по губе Кащеев.
– Назад! – замахнулся берданкой Риф, но огромная псина только часто-часто замахала хвостом. – Отойди, сказал! Извините, Григор Васильевич!
– Да ничего! – скривился Кащеев, доставая носовой платок.
Обычно татарину доставалось за собак, поскольку те норовили передними лапами встать на дверцы и оцарапать полировку, но сейчас Григория Васильевича «Мицубиси-Паджеро» уже не интересовал. Больше ездить на нем он не собирался…
Риф метнулся запирать ворота. Джип тронулся. Дорога изогнулась. Черные горы расступились, и между ними перевернутой трапецией проглянуло море. Оно серебрилось ртутно-голубоватым блеском. Желтая луна, завалившись набок, щурилась на Кащеева из-за тряпицы облачной вуали. В открытое окно пахнул ветерок, и Григорий Васильевич тут же ощутил на губах привкус соли.
Джип осторожно съехал к берегу. Кащеев остановил его прямо перед пирсом: чтобы закрывал Рифу обзор. Выбравшись из машины, Григорий Васильевич закурил и размял затекшие конечности, пройдясь по пирсу. Наконец он швырнул окурок в воду и спрыгнул в катер.
105
– Здорово, пацаны! – поклонился Моня, сложив на груди руки, после чего деловито прошел к дивану и плюхнулся на него, заняв добрую половину.
Логинов скромно присел рядом.
– Ну рассказывайте, че за дела! – кивнул Моня.
Горов покосился на дверь, потом перевел взгляд на Логинова и негромко спросил:
– А это кто, шеф?..
– Это, Степ, наш человек в Крыму, – посмотрел на Моню Логинов и снял бейсболку.
Горов быстро переглянулся с Аникеевым.
– А с головой у вас что? В смысле с волосами?..
– Так это я его к себе в ученики взял, просветляю… – снисходительно потрепал Логинова по плечу Моня.
– Он с Тибета приехал, – со значением почесал пальцем висок Логинов. – В Шаолине был, монахом.
– А-а…
– Короче, рассказывай!.. – вытащил сигареты Виктор.
К тому времени, когда Горов закончил рассказ и ответил на вопросы, в комнате стоял туман от дыма. Логинов посмотрел на Аникеева и попросил:
– Лень, открой форточку, и заодно посмотри, чтоб никто не подслушал!
Аникеев прошел к окну и осторожно выглянул из-за шторы. Потом щелкнул шпингалетом. Логинов повернул голову к Моне:
– Ну, что скажешь, учитель?..
– Какая-то залепуха! – покачал головой Моня. – Ты ниче не перепутал, брат? В тебя точно стреляли?..
– Точно, – вздохнул Горов и, вытащив из кармана, бросил на журнальный столик свой кошелек.
Рядом Степан аккуратно поставил гильзы. Логинов потянулся к одной из них, понюхал, а потом посмотрел на маркировку. Моня взял кошелек и покачал головой:
– Ништяк вещь! Надо себе такую маечку от Армани заказать…
– Ты по делу давай, а не про Армани своего! – раздраженно сказал Логинов.
– Да про какое, блин, дело?.. Нету никакого дела! Сто пудов, что киллеры просто перепутали дом!.. Тут симферопольские и киевские коммерсы половину квартир повыкупали. А эти просто с адресом лоханулись…
Логинов задумчиво сказал:
– Это придется проверить…
– Ясно, что придется!.. Сейчас зашлю людишек! – потянулся Моня. – Ну что, пошли, Вить?.. Пока соседи не попросыпались!
