Расположился он в глубокой нише, которую образовывали бамбуковая фасадная и глухая боковая стенка террасы «Пятницы». Увидеть его здесь никто не мог, а вот услышать вполне – к примеру, какая-нибудь официантка, поднявшаяся на террасу, чтобы протереть столики. Но на террасе никого не было, и Кащеев негромко сказал, приложив трубку к уху:
– Да!
– Ринг накачали, Григорий Васильевич! – доложил Бобров. – Сбоку немного травит, как и в прошлый раз, посмотрите?..
– Да сейчас некогда! – сказал Кащеев. – Я тут важный вопрос обсуждаю… Залепите пластырем, если что, перед началом еще подкачаете!
– Понял! Тогда мы компрессор пока оставим!
– Да… В общем занимайся сам, я освобожусь не скоро!
Отключив телефон, Кащеев скользнул по нише к краю террасы и посмотрел вниз. Бобров отдавал указания бригаде рабочих. Выглядел он собранно и деловито. И явно по-прежнему ни о чем не догадывался.
Это было хорошо. Потому что если шахматные фигуры начинают понимать, что их вот-вот принесут в жертву, партия чревата непредсказуемыми осложнениями…
127
«Ниссан-Мурано» стоял на балансе одного из двух автохозяйств, обслуживающих центральный аппарат Федеральной службы безопасности РФ. Автомобиль предназначался исключительно для выполнения оперативных задач, в связи с чем находился на спецучете. То есть данных о нем в базе ГИБДД не было. А находились они в личном сейфе начальника инспекции безопасности дорожного движения РФ.
Но главное достоинство джипа заключалось не в этом. Главное было в том, что он был оборудован тайниками, выполненными на заводском уровне. То есть обнаружить их, не разобрав машину по винтику, было практически невозможно. В тайниках хранилось оружие.
Аникеев с Логиновым забрали джип со стоянки, отъехали в укромное место и один из тайников вскрыли. Потом они поехали к снятой квартире. Дверь открыл какой-то пожилой дядька в морском кителе. Аникеев в первый момент даже дернулся.
Логинов успокоительно тронул его рукой:
– Тихо! Это же Степан!
– А-а… – невольно покачал головой Леня.
Он запер дверь и вошел в комнату. Степан уже сидел перед столом, на котором стоял кейс Лизы. Та продолжила процесс его преображения. Горов постарел лет на двадцать, под глазами у него появились мешки, кожа стала дряблой.
– Да тебе, Лиз, цены нету! – одобрительно кивнул Логинов.
– Пока отдохни, я потом еще раз пройдусь! – наконец сказала Лиза. – Теперь ты, красавчик многодетный!..
– Какой-какой?.. – не понял Аникеев.
Логинов только ухмыльнулся. Лиза пошарила в кейсе и извлекла на свет божий фото Джонни Деппа в образе капитана Воробья.
– Так-так… – проговорила она, сличая Аникеева с портретом. – Губки другой формы, но это мы исправим… Глазки подкрасим, и все будет о’кей!
– Только в темпе! – попросил Виктор, посмотрев на часы.
– В темпе, Витя, только кролики любовью занимаются! А я женщина обстоятельная, – оглянулась Лиза. – Если попадаешь ко мне в руки, то или хорошо, или никак!
– Га-га-га!.. – засмеялся было Горов, но Логинов зыркнул на него таким взглядом, что Степан тут же принялся что-то приглаживать на своем кителе.
Логинов позвонил Моне.
– Ну что? Капитан третьего ранга у меня готов! А что с коляской?
– Да, блин, задал ты мне задачку! – пожаловался Моня. – У Джо запасная не на ходу, а в этой долбаной Алуште проката нет…
– И что?..
– Что-что?.. Везут из Симферополя, скоро будет! Хорошо, что ты этого своего кадра хоть в капитана Немо не додумался вырядить! А то пришлось бы тебе «Наутилус», блин, выписывать!
– Не ной, Моня!
– Да я и не ною! Но с тобой же задерешься! Самое главное, что если тебя, не дай бог, конечно, грохнут, так меня ж крайним и сделают! Скажут, коляску без моторчика втюхал…
128
Судя по звукам, доносившимся снизу, бассейн на танцполе начали заполнять грязью. «Пятница» постепенно оживала. Тут и там начали раздаваться голоса прибывающего персонала. Диджей включил лампу над своим пультом и начал колдовать над аппаратурой.
Кащеев продолжал наблюдение. Кое-где в кафе и ресторанах стали зажигать фонари, хотя было еще достаточно светло.
Григорий Васильевич уже успел рассмотреть и запомнить очень многих, кто был на набережной. Некоторые, двигавшиеся туда-сюда по маршруту пирс – ротонда, настолько примелькались, что начали казаться Кащееву старыми знакомыми. Только вот в толпе Григорий Васильевич так и не высмотрел ни одного наблюдателя…
Другой на его месте радовался бы, но Кащеев, наоборот, чувствовал нарастающее волнение. Наивностью он не страдал. Случаи вроде вчерашнего бесследно не проходят. Боброва, Самсонова и Краба должны были искать по определению.
И наверняка искали. Только так, что Кащеев не мог этого обнаружить…
Григорий Васильевич нервничал все больше и больше. В конце концов он не выдержал и полез в карман за сигаретами, хотя курить на наблюдательном посту было, конечно, верхом непрофессионализма. И в тот самый момент, когда Кащеев сунул сигарету в рот, он вдруг увидел Логинова…
129
Солнце скатилось на ночной отдых за горы. Раскаленная его лучами набережная оказалась в тени. По ней плотным потоком потекли по домам любители загара. Вскоре этот поток стал иссякать, превратившись в тонкий ручеек. Зато навстречу ему по улице Горького к морю уже спешила «вторая волна». Курортники постепенно заполняли столовые, кафе и рестораны.
Народа становилось все больше. Появилась молодежь. В толпе начали мелькать промоутеры. В этот момент из узкой улочки позади торгового центра вынырнула инвалидная коляска. Рассекая толпу, она направилась по аллее к парапету набережной.
В коляске сидел капитан третьего ранга в черном кителе, черных отутюженных брюках и начищенных до блеска хромовых форменных ботинках. Фуражка тоже была повседневной – черной с белым кантом. На вид отставному моряку было около шестидесяти. Грубое морщинистое лицо казалось слегка надменным. Прическа была неуставной – пепельно-седые волосы почти закрывали уши и пышно спадали на воротник кителя. На шее отставника висел морской бинокль. Сильные руки, вращавшие колеса инвалидной коляски, украшали две зеленоватые наколки. На левой красовались две волны с восходящим солнцем, над этим безобразием парила чайка, внизу на фалангах пальцев было написано «КОЛЯ». На правой руке была военно-морская эмблема с аббревиатурой «ДКБФ». Знатоки морского дела могли расшифровать ее как «Дважды Краснознаменный Балтийский флот».
Проложив себе путь в толпе, офицер остановился у парапета. Подняв бинокль к глазам, он пристально осмотрел акваторию, как и подобает настоящему морскому волку. Не обнаружив на горизонте вражеских кораблей, моряк перешел к делам земным.
