Его легкие работали как помпа, сердце стучало как бешеное. На восстановление Виктору понадобилось с полминуты. Только потом он вдруг обнаружил, что до сих пор сжимает в руке замедлитель, хотя фонарь где-то потерял…
– Твою мать!.. – коротко размахнувшись, Логинов швырнул замедлитель в сторону кормы катера.
– Ай, бля!.. – донеслось из темноты вслед за глухим стуком.
Логинов в первый миг было напрягся, но тут же шепотом спросил:
– Степан, ты, что ли?..
– Я!.. Я, шеф! – донесся после паузы радостный вскрик.
– Тихо! Кащеев может быть на катере!
– Да не! На катере тихо! Я тут вдоль стенки давно пробираюсь…
– Стоп! А как ты в воде оказался?
– Из ямы еле выбрался, шеф, ну ее в баню…
– Из какой ямы?
– Из канализационной…
– Из канализационной?.. – принюхался Логинов. – Фу!.. А что ты там делал, Степ?
– Лучше не спрашивайте, шеф… – вздохнул Горов. – Подловили они меня! Если б не сковородка, вообще кранты…
– Какая сковородка?.. – окончательно перестал понимать Логинов.
– Ну не сковородка, крышка от сковородки, шеф… Я как чувствовал. Стырил на квартире и под форму сунул…
– Так! И что?..
– Что-что?.. Три пули в нее всадили!
– Твою мать!.. – только и сказал Логинов.
В этот момент со стороны ротонды послышался шум мощного движка, по стенке скользнул луч прожектора. Логинов оглянулся и схватил за руку Горова.
– Прячься!..
Степан сказал:
– Возвращаются! Менты, что ли? Я их за углом пережидал!
Логинов осторожно подался вдоль борта и выглянул. Катер, утробно рыча, приближался. Его луч метнулся чуть в сторону и начал шарить по поверхности…
– Так кто же у нас победил в финальной схватке, дамы и господа? – разнеслось под сводами «Пятницы». – Белокурая Пиранья или Чернобровая Бестия? Россия или Украина?!
– Рос-си-я! Рос-си-я! Рос-си-я!!! – заскандировала половина зрителей.
– У-кра-и-на! У-кра-и-на! У-кра-и-на! – так же дружно ответила вторая.
– Да, честно говоря, не знаю! Хоть режьте, не знаю! – притворно вздохнул Веселов. – А значит, дамы и господа, победила дружба!
– Ура!
– Оле-оле-оле!
– Даешь стране угля!!! – грянула толпа.
И тут Виктор наконец рассмотрел на приближающемся катере надпись – «Крымская Ривьера».
– Так это Моня! – быстро сказал он и высунулся: – Эй! Давайте сюда!
185
Едва забросив в кусты акваланг, Григорий Васильевич вдруг увидел на противоположном берегу двух типов в одинаковых черных костюмах. Они быстро шли мимо столиков для пинг-понга. Кащеев подался назад. Типы направились прямиком к трубе коллектора. Один попытался заглянуть в нее, второй вытащил телефон и что-то коротко проговорил.
Кащеев медленно отступил. Типы в черном в его сторону не смотрели. Один присел на берегу, глядя на коллектор. Второй встал к нему спиной, сложив руки на ширинке…
Кащеев торопливо переоделся. Соваться на другой берег он не рискнул. На гору от мостика за его спиной взбиралась крутая лестница. Григорий Васильевич кустами пробрался к ней и начал подъем. Сверху он видел, что типы в костюмах по-прежнему торчат на своем посту.
У Кащеева окончательно отлегло от сердца. Последний пролет он преодолел почти вприпрыжку. Вынырнув на дорогу, Григорий Васильевич свернул на тротуар и тут же увидел в нескольких метрах впереди огромный темный джип.
Джип вдруг осветил его фарами. Кащеев невольно прикрыл глаза рукой и услышал, что одна из дверей открылась.
Послышался слоноподобный топот. Кащеев приподнял руку и увидел закрывшую фару ногу – толщиной с дуб. Григорий Васильевич вдруг понял, что это конец…
И не ошибся: джип вдруг стартовал, из него донесся чей-то голос:
– Шварц! Это он! Живьем берем урода!
186
– Пацаны говорят, у северного тоже глухо… – сказал Моня, отключив телефон.
Сидевший на переднем сиденье джипа Шварц обернулся к окошку:
– Может, он все-таки в море ушел, а, Монь?..
– В море бы его наши засекли. Да и Витя сказал, что он в трубу ушел!
– Может, Витя ошибся?..
– Да не, он пацан башковитый… – потер подбородок Моня. – Если этот Кащеев смоется и Витю погонят, я его к себе на работу заберу!
– Кем?.. – с тревогой спросил Шварц.
– Да не боись, не на твое место! Мажордомом!
– Мажордомом?..
– Ну типа! – заржал Моня. – За фазанами там какашки убрать! Рыбок мяском подкормить!
В этот момент снизу с лестницы на тротуар вынырнул какой-то мужчина. Моня мгновенно перестал смеяться и велел:
– Свет!
Водитель включил фары. Мужчина качнулся и закрылся рукой. Моня сказал Шварцу:
– Тащи на опознание!
Шварц выскочил и подволок к джипу упирающегося пьяного. Моня посветил ему в лицо фонарем и сличил с компьютерной распечаткой. Потом разочарованно сказал:
– Не он…
– Свободен! – отпустил пьяного Шварц.
Тот, что-то возмущенно выкрикивая, запетлял вверх по тротуару. Шварц забрался на свое место и сказал:
– Чую, зря мы тут торчим, Монь! Выскочил он…
– Да некуда тут больше выскочить! Если он через трубу ушел, по-любому тут нарисуется…
187
Кащеев мгновенно развернулся и бросился к лестнице. Однако огромный тип нагнал его в два прыжка. Кащеев резко остановился и, ловко уйдя в сторону, с разворота ударил его кулаком в живот. Этот удар мог бы свалить и мамонта.
Но здоровенный преследователь не отреагировал на него вообще. По инерции он чуть проскочил мимо, но при этом ухватил Григория Васильевича за плечо.
Ключицу Кащеева словно тисками сжало. Он слабо дернулся, но гигант без усилий оторвал его от земли и рывком переставил к бордюру:
– Принимай зверя, Монь!
И тут Кащеев от отчаяния вцепился в ненавистную лапищу зубами. Над дорогой разнесся дикий крик гиганта. Отдернув руку, он взмахнул второй. Кащеева вдруг словно бы приподняло в воздух и закачало…
Теряя сознание, он услышал:
– Урод, если убил, я тебя рыбам в аквариум, на хрен, скормлю…
188
В Монином люксе яблоку было негде упасть. Аникеев с торчащими сосульками недомытыми волосами и прижимающий к груди пакет со льдом Горов сидели на диване. Лица у обоих были угрюмыми. Логинов курил напротив в кресле. По другую сторону журнального столика в живописной позе торчала Лизавета, без устали развлекавшая Виктора своими стишками, но его лицо было таким же хмурым, как и у подчиненных.
