– Как ты заставил его согласиться?
– Я поставил ультиматум. Здесь он был замешан в мошенничестве. И не в одном.
Муж был краток, и Мария уже в который раз убедилась, что существовал и другой Леонидас, которого она не знала.
Мера и ребенок несколько недель оставались у Марии, вследствие чего ей не так просто было сконцентрироваться на своей работе. Мера ей совсем не мешала, отвлекал ребенок. По вечерам его мучили колики, он никак не мог уснуть, поэтому Мария укачивала его, пела и ворковала над ним. Она никогда так остро не переживала собственную бездетность, но сейчас эта утрата казалась особенно тяжелой.
Многое изменилось. Ливия не позволила Мере жить в таком плохо охраняемом доме, как дом брата, и настояла на присутствии слуги.
– Я понимаю, ты думаешь, что твоя невинность укроет тебя от всего зла, что существует в мире, – сказала женщина. – Но она вряд ли защитит Меру и малыша. С каждым годом Антиохия становится все опасней, ограбления и даже убийства происходят практически ежедневно.
Она получила поддержку Леонидаса, который давно уже беспокоился о жене, ее одиночестве в доме и постоянных хождениях по городу без охраны. Так что Мария привела в порядок садовый домик и заботливо обставила его для слуг.
Ливия удивленно отметила:
– Похоже, ты стесняешься иметь рабов.
Мария ответила простым «да».
Терентиус был нубийцем. Когда Мария увидела его высокую и мощную фигуру, кожу бронзового цвета и черты лица египетского фараона, то подумала, что никогда прежде не встречала столь красивого мужчины. Потом она поняла, кого он напоминал: статую Изиды в храмовом дворе. Он понравился Марии с первой же секунды, как и его жена – тонкая, изящная женщина со смиренно опущенными веками. Как слуги отнеслись к хозяйке, Мария никогда бы не узнала, их чувства и мысли оставались бы для нее загадкой.
Вскоре она поняла, как замечательно по ночам слышать в саду поступь Терентиуса, который несет свою вахту. Она испытывала уверенность, когда он, отступив несколько шагов, сопровождал ее синагогу или на рынок. И, ко всему прочему, ей теперь не приходилось убираться. Но готовила Мария по-прежнему сама. Однажды, замешивая тесто в кухне, она заметила улыбку на лице проходившего мимо слуги.
Когда Мера, уступив требованиям матери, против воли вернулась домой вместе с сыном, Леонидас заявил:
– Я хочу, чтобы Терентиус с женой остались.
Мария по его тону поняла, что он не настроен на возражения, и, прежде чем она успела раскрыть рот, он подтвердил это:
– Я не сдамся, Мария. Я уже сообщил Ливии о своем желании их купить.
Мария почувствовала облегчение от того, что этот разговор начал именно Леонидас. Она была рада такой помощи и поддержке, которая исходила от обоих слуг.
– Могу я поставить одно условие?
Он молчал, и женщина была вынуждена продолжать.
– Мы освободим их. Они точно останутся и не потребуют большого содержания.
– Если ты в этом уверена, мне нечего возразить.
– Давай поговорим с ними.
Разговор вышел не совсем таким, как предполагала Мария. Слуги сказали, что рады остаться, им нравился дом и их обязанности, но они не хотели получать свободу. Увидев замешательство Марии, Терентиус пояснил, что они с женой привыкли принадлежать семье, это давало им уверенность и опору. Для слуги это была необычайно длинная речь, и Мария понимала, чего это стоило для него.
Настало время вернуться к воспоминаниям, но в первый же день Марию снова прервали. Рано утром явился равви Амаха. Как всегда, он не хотел заходить. Они. устроились в саду так, чтобы хорошо было видно с улицы. Равви показал Марии толстый свиток пергамента:
– Мы получили послание от Петра, христианского апостола. Оно длинное и написано да… трудночитаемом арамейском. Я так полагаю, это какой-то диалект. Я хотел спросить, не согласишься ли ты перевести послание на греческий?
Ее первым порывом было сказать «нет». Но потом, услышав шум ветра в вершинах кипарисов, она представила себе Его улыбку. И еще подумала о разговоре со старой жрицей, о своем особом взгляде на эту историю и о том, что все, написанное ею, оказалось чересчур личным. Ей хотелось выразить личное понимание Иисуса и его учения. Может быть, сравнить собственные наброски с мнением Симона? Она кивнула кипарисам и повернулась к раввину.
– Конечно, я попробую.
Весь день просидела она над длинным свитком. Он, как и предупреждал равви Амаха, был написан небрежно. Мария даже фыркнула – Симон такой безграмотный, и тут же усовестилась – Он никогда не подумал бы так. За стыдом последовала мысль: Учитель сам выбрал простого рыбака из Капернаума. Что Он увидел в нем? Порядочность, силу? Да. И что-то еще. Может быть, большое наивное сердце?
На чтение письма ушла уйма времени. Мария в изумлении остановилась уже в самом начале, где Петр утверждал, что благодаря воскрешению Иисуса Христа из мертвых все люди родились заново. И далее: «Вы были выкуплены от бессмысленной жизни кровью чистого и непорочного агнца»; «Христос умер за ваши грехи, один за всех. Праведный умер за вас, неправедных».
Леонидас высказывал свое мнение: христиане рассматривают смерть Иисуса как жертву. Но Мария даже не представляла, насколько распространена эта идея. Сама она многие годы размышляла над тем, почему Он избрал ужасную смерть на кресте. Новообращенным не нужно было задумываться – им предлагали готовый ответ.
Она вспомнила Пасху в большом иерусалимском храме: божий дом превратился в скотобойню, визжали гибнущие животные, рекой лилась кровь.
Петр многое написал о смирении, но было ли это то же, о чем говорил Иисус?
«Слуги, подчиняйтесь своим господам, почитайте и уважайте их, не только добрых и справедливых, но и суровых. Ибо, если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу».
«И вы, жены, почитайте мужей ваших».
Многое в этом послании отмечено печатью иудейского воспитания Симона, он был иудеем, знавшим свой закон:
«А вы – избранный народ, царственное священство, святые люди, принадлежащие Богу, призванные провозглашать Его достоинства».
Все послеобеденное время заняла работа над переводом, с трудом понимая арамейский текст Мария едва находила подходящие слова. Она была возмущена.
Ночью она плохо спала. Леонидас был в отъезде, и ей не с кем было поговорить. На другой день она проверила все написанное, сравнила с оригиналом и послала Терентиуса передать равви Амахе свиток и наилучшие пожелания. Сама Мария не хотела встречаться с раввином. Не хотела спорить.
Однако беспокойство ее не оставило, и было трудно собраться с мыслями и продолжить собственную работу.
Глава 18
Прошло несколько недель. Мария, как обычно, согнувшись, сидела над своим свитком, когда от садовых ворот донесся стук. Терентиус тут же доложил, что о ней спрашивают равви Амаха и два других господина. Высокий нубиец выглядел на редкость валено.
