«Чистоплотности он научен», – подумала Нин.
С этого дня все трапезы за царским столом начинались с мытья рук.
Час спустя, слушая Каина, который расспрашивал жрецов Сина, Бек Нети дивился собственному беспокойству. Глянув через стол на Энки, он увидел, что и сыном владеет та же мысль: «Мы что, вызвали к жизни привидение?…»
Жрецов призвали в комнату для переговоров перед колонным залом. За круглым столом сидели восемь служителей бога Луны, Нин и Каин, Энки и Бек Нети. Были здесь и слепая жрица Инанны, а также Ан Ле, лишенный могущества жрец верховного бога.
Разговор начал Каин: до него уже доходили слухи, говорил он, что жрецы Луны из башни Нода лишились издревле ниспосланного им святого дара врачевания. Вот он и призвал слуг Сина, дабы узнать, что тому причиной.
Царица, казалось, испытывала мучения. Син Ака сделал попытку взять слово, но Каин, повысив голос, продолжал: поскольку ему кое-что известно о болезнях и врачевании, он прежде всего хотел бы знать, как обстоят дела с лечебными травами. Кто их собирает, как они хранятся, кто и как их использует.
За столом наступила тишина. Каин обвел взглядом череду жрецов. И в то мгновение, когда Син Ака открыл рот, Каин заметил, что лицо старейшего жреца, самого седовласого и самого неприметного среди восьмерых, пошло красными пятнами. Он жестом остановил Син Ака и обратился к седовласому:
– Тебе, кажется, есть что сказать?
Старик начал с трудом подбирать слова, он явно испугался.
– В стране нет уже колоквинта, – промолвил он. – Его горькие зерна хорошо помогали от нарывов, но вот уже много лет мы не получаем их. Это плохо, поскольку нарывы нередки. Касторового масла тоже давно нет: никто больше не выращивает клещевины.
Лоб Каина сморщился.
– А валериана? – спросил он. – Опиум?
Это-то доступно? А кто собирает крапиву, которая помогает от жара, кто сушит ее и пакует? Если нет колоквинта, почему не попробовать толченую кору смоковницы, смешивая ее с грибом? Это средство даже лучше помогает от нарывов, насколько я понимаю.
Старик запутался в словах, еще больше оробел. Наконец собрался с духом:
– Велика вина моя, но я все же пытался поддерживать знания о лечебных травах и пополнял запасы. Но никто больше не считал это важным.
Тогда Каин впился глазами в Син Ака:
– Я возлагаю ответственность за это на тебя. Почему ты пренебрег важнейшими знаниями – ведь речь шла о лечении больных людей?
Син Ака отвел взгляд, но ответил твердым голосом:
– Сами по себе травы не нужны, ведь исцеляет сила божественной крови, а наша царица стара и малокровна.
– Ты упрям, – возразил Каин. – Целебная сила идет от земли, из нее берут силу растения и превращают в благо для людей. Если ты этого не понимаешь, значит, плохо справляешься со своим делом.
Нин почувствовала, как гнев ее набирает силу, она поняла: юноша, пожалуй, прав. Жрец посмел переложить вину на нее, чьи силы иссякают. Сквозь слепящую пелену негодования доносились до нее распоряжения Каина: немедленно привести в порядок земли около башни, отрядить людей на сбор трав, уже в этом году развести их поболее. Каин обещал, что сам проследит за работами, укажет, какие травы сеять и как их выращивать.
– Я хочу, чтобы этого человека казнили, – резким от гнева голосом изрекла Нин, указав на Син Ака.
Каин заколебался, потом поклонился ей:
– В этой стране право судить принадлежит тебе, я склоняюсь перед твоей волей. Но с твоего разрешения я хотел бы послушать самого Син Ака. Пусть скажет, что сделал для восстановления могущества страны.
Белый как полотно Син Ака взмолился:
– Я понимаю, ты человек больших познаний. Но, как и я, ты ведаешь: сила в божественной крови и святых словах.
– Каких словах? – удивился Каин.
– Молитвах. Несмотря ни на что, я читал их каждую ночь и каждый день, чтобы отводить немощь и зло от Нода.
Какие молитвы? – переспросил Каин, подумав: он безумен, но в его словах есть доля правды.
– Прежде всего, божественный «Длинный ряд», – ответил Син Ака. – Если вы убьете меня, в стране не останется никого, кто их знает, и всем вам будет плохо.
За столом опять наступила тишина. Нин была напугана. Лишь Каин оставался собран и задумчив: о чем говорит жрец? Потом вспомнил заклинания, которые читал Адам, призывая дождь в засушливые годы. Не о том ли речь? А как начиналось заклинание?…
В следующий миг он вспомнил, начал читать, тихо, медленно, задумчиво.
Вот тут-то Каин лишил жреца последнего, что придавало смысл его жизни. На глазах у всех власть Син Ака рухнула, а с ней – и все, что путало остальных.
Не без достоинства поклонился Син Ака Каину:
– Я вижу, ты владеешь и этим знанием. Значит, я больше не нужен. Ты спокойно можешь позволить царице лишить меня жизни.
Но Каин не хотел ничьей смерти. Он искал поддержки у Бек Нети, умоляя Нин.
– Прошу, прояви милость, царица, – сказал он. – Син Ака более не будет верховным жрецом, но позволь сохранить ему жизнь.
Нин, сжимая тонкие руки, думала о том, что вина лежит и на ней. Почему позволила она жрецу Сина забрать столько власти над собой и всей страной? Она знала, когда это началось: конечно же, в те омерзительные ночи, давным-давно. От ее покорности подпитывалась сила жреца, сила же Инанны уменьшалась, а могущество Ана иссякло вовсе.
И, внезапно нарушив тишину, она изрекла:
– За этим столом присутствует та, что более всего пострадала от власти Син Ака. Это старая жрица Инанны. Ей и выносить приговор.
Все глаза обратились к слепой пророчице, а та улыбнулась беззубой улыбкой и тихо, но с ударением на каждом слове молвила:
– Но вы же все видите: он уже мертв. И хватит об этом.
Каин поблагодарил ее кивком головы. На сердце Нин тоже полегчало.
Только Бек Нети подумал: «Не пожалеть бы нам…»
Перед тем как все закончилось, Нин обронила:
– Я только что узнала, что ублюдок умер этой ночью.
И вновь шумок удивления пронесся меж собравшихся.
– Мне не пришлось браться за нож, чтобы он умер, – проговорил Каин тихо, словно самому себе. Он и не представлял, какое действие произведут его слова на собравшихся, которые, не зная о поступке Энки, решили: власть наследника столь велика, что ему не надо никакого ножа, чтобы лишить человека жизни.
Позже они с Энки долго смеялись, осознав, что из этого вышло: хорошо сказано, Каин, надолго запомнится.
Только Бек Нети хмурился: что-то во всем этом ему не нравилось.
Глава двадцать первая
Так никогда никакой бог и не прикоснулся к сердцу Каина. В детстве, слушая молитвы отца под яблонями, он не постигал ни смысла их, ни пользы. Позже он стал рассматривать постоянную борьбу Адама с высшей силой как одно из множества явлений мира людей, чувствуя себя в нем чужим и не понимая его. А бесконечные речи Евы последних лет о Свете в ней самой и во всем живущем на земле производили на него неприятное впечатление, угрожая ему, причиняя боль и мучения.
