Книга Александр II, страница 12. Автор книги Анри Труайя

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Александр II»

Cтраница 12

Коронации сопутствовала раздача титулов, наград и субсидий. Были сокращены сроки тюремного заключения. Значительное смягчение наказания получили декабристы, поднявшие в 1825 году мятеж против Николая I, и петрашевцы, сосланные им же в Сибирь в 1849 году. Некоторым из них даже было разрешено поселиться там, где они пожелают, за исключением двух столиц – Санкт-Петербурга и Москвы.

Подписывая эту амнистию, Александр вспоминал, как в далекие времена в городке Курган он, молодой цесаревич, поклонился собравшимся в церкви отверженным изгоям. В разговоре об этих безумцах он сказал графу: «Дай Бог, чтобы в будущем императору России больше не приходилось ни наказывать, ни прощать за подобные преступления!»

На следующий день после коронации царь и царица принимали поздравления дворянства в зале Святого Андрея Первозванного Кремлевского дворца. В последовавшие дни состоялись два бала и маскарад в Кремле, спектакль в Большом театре, балы в посольствах Франции и Австрии. Для простонародья были организованы увеселения на Ходынском поле, где в изобилии раздавались бесплатные еда и напитки. Предусматривался даже фейерверк. Перед ларьками раздачи столпились двести тысяч человек. Неожиданно хлынул проливной дождь, и в тут же образовавшейся грязи вспыхнули драки за кусок подмоченного хлеба. Суеверные люди увидели в этом дурное предзнаменование.

Все европейские державы имели на празднествах своих представителей, но среди когорты принцев и послов наибольшее внимание привлекали лорд Гренвилль, посланник королевы Виктории, и герцог де Морни, посланник Наполеона III. Последний пользовался особой симпатией. Ведь он приехал из Франции, страны, ставшей новой союзницей! Он принимал у себя таких знаменитостей, как герцог де Грамон-Кадерусс, маркиз де Галлиффе, князь Иоахим Мюрат… Роскошь его приемов вызывала у русских восхищение. Он разъезжал по московским улицам в карете с позолоченными колесами, запряженной шестеркой английских лошадей. Его лакеи и кучера были одеты в шитые золотом белые ливреи, напудренные парики, треуголки и красные жилеты. Князь Александр Горчаков был с ним на дружеской ноге. Царь сказал ему во время их первой встречи: «Рад видеть вас здесь. Ваше присутствие знаменует собой счастливое завершение прискорбной ситуации, которая не должна больше повториться. Я очень признателен императору Наполеону за то благотворное влияние, которое он оказал на ход мирных переговоров». Очарованный Александром, Морни пишет Наполеону III: «Невозможно представить себе более дружелюбного и доброжелательного человека, чем он. Его отношения с семьей, с приближенными, его внутриполитическая деятельность – все проникнуто духом справедливости и любви к ближнему и, я бы даже сказал, духом рыцарства. Он совершенно не помнит зла и проявляет уважение к старым слугам своего отца, своей семьи, даже к тем из них, кто служил весьма посредственно. Он никогда никого не обижает, верен своему слову, чрезвычайно добр. К нему невозможно не испытывать дружеские чувства».

Если Франция была окружена при российском дворе самым почтительным вниманием, то же самое нельзя сказать о «неблагодарной Австрии». Несмотря на все величие своей души, Александр не мог забыть предательство Франца-Иосифа. Спустя три года он еще порадуется поражениям австрийских армий от французов при Мадженте и Сольферино. Будучи Гогенцоллерном по матери, он всегда больше симпатизировал Пруссии. Помимо всего прочего два двора связывали давняя общность интересов в отношении раздела Польши. Это довольно сомнительное сообщничество, которое вело свою историю от эпохи Екатерины Великой, лежало бременем на совести Александра, но он отказывался что-либо здесь менять. Определенным ситуациям, неприемлемым в данный момент, – считал он – история придает необратимый характер. С Польшей судьба обошлась несправедливо, и с этим ничего нельзя было поделать. Кто бы ни позволял себе поднимать в присутствии царя польскую проблему, он удостаивался его ледяного взгляда. «Он осмелился говорить со мной о Польше!» – произнесет он однажды трясущимися от гнева губами после встречи с Наполеоном III (летом 1857 года в Штутгарте). Ему было непонятно, почему европейцы никак не могут уяснить себе, что польский вопрос – это внутреннее дело России, семейная ссора между славянами, в которую иностранцам совершенно не пристало вмешиваться.

Глава IV Освобождение крепостных

Уже давно Александр сознавал, что в его стране существует чудовищный анахронизм – крепостное право. Во Франции этот институт был упразднен в 1789 году, в центральной Европе чуть позже, и Россия, таким образом, отставала от своих соседей не менее чем на полвека. Этот феномен вызывал еще большее удивление с учетом того, что в древней Московии работники были вольными людьми. Правительство лишило крестьян права менять место жительства, поскольку так было легче набирать их в солдаты и осуществлять над ними налоговый и административный контроль. Петр Великий еще более усугубил положение этих несчастных, стерев существовавшее до него различие между людьми, прикрепленными к земле, и собственно рабами. Либеральная Екатерина II и ее сын Павел I продолжили дело закабаления крестьян, раздавая населенные ими земли своим фаворитам. Между хозяевами и крепостными лежала глубокая пропасть. В забитом, униженном мужике едва ли можно было угадать современника и соотечественника его помещика, воспринявшего западный образ жизни. Последний имел в своем распоряжении человеческий скот. Он продавал, женил, наказывал, отправлял в солдаты на двадцать пять лет принадлежавшие ему «души». Желая облегчить участь крепостных, Александр I в то же время боялся поколебать устои российского самодержавия и вызвать недовольство дворянства. Его преемник Николай I, несмотря на свои похвальные намерения, также отступил перед бескомпромиссной позицией землевладельцев. В конце своей жизни он однажды признался: «Трижды я предпринимал атаку на крепостное право и трижды терпел неудачу. Очевидно, это знак Провидения». Вне всякого сомнения, он делился с сыном своими тревогами. Он даже назначил Александра председателем одного из Тайных комитетов, чья задача заключалась в изучении возможности постепенного освобождения крестьян. Разумеется, этот комитет прекратил свое существование, так и не добившись каких-либо результатов. Теперь, когда Николай I отошел в мир иной и завершилась Крымская война, Александр II вернулся к этой проблеме, полагая, что выполняет тем самым волю покойного. Он должен был попытаться сделать то, что не удалось сделать его отцу. Эта задача, считавшаяся невыполнимой, завораживала и пугала его.

В России на шестьдесят один миллион населения приходилось пятьдесят миллионов крепостных, из которых двадцать шесть миллионов принадлежали короне, а двадцать четыре – дворянам, мелким и крупным помещикам. Другими словами, на одного свободного человека приходилось шесть несвободных. Одни крепостные выполняли функции слуг, другие обрабатывали помещичьи земли, третьи, выплачивая своему хозяину оброк, выбирали себе работу по своему усмотрению за пределами поместья, иногда даже в городах. Но, несмотря ни на что, все они представляли собой не более чем имущество своего хозяина. Последний, взамен подчинения со стороны крепостных, должен был обеспечивать им покровительство и поддержку. Завися от него, они были защищены от голода или высылки. С одними добродушные и богатые хозяева обращались хорошо, другие подвергались нещадной эксплуатации, хищническим поборам и жестоким издевательствам со стороны злобных и всемогущих управляющих, заботившихся лишь о том, как бы набить свои карманы. «Идея освобождения крепостных отнюдь не была популярной в нашем обществе в 40-х годах, – напишет Лев Толстой в своих „Воспоминаниях“, – Владение крепостными по наследству казалось делом вполне естественным и необходимым».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация