– Здорово, Витек! На «свиданку» пришел?
– Вроде того, Монь! Здорово! Ну как ты тут?
– Лучше не спрашивай… – скривился Моня, наконец вынимая руки из-за спины и проходя к столу. – С унитаза не слезаю. Сегодня ночью спал на нем, с подушкой…
Отодвинув стул, Моня поддернул матросские штаны и присел. Логинов молча подвинул к нему сигареты и зажигалку.
– Кучеряво живешь, брателла! – криво усмехнулся Моня, открывая пачку. – «Житан» куришь. А я, блин, от вашей дукатовской «Примы», наверное, кони двину… Грудина хрипит, шо петлюровская гармошка!
Показно закашлявшись, Моня наконец закурил и выпустил дым под настольную лампу. Логинов наблюдал за ним с едва заметной ухмылкой, откинувшись на спинку стула.
63
– Ублюдки!!! – прорычал Кащеев, хватаясь руками за покрывало.
Впрочем, он прекрасно понимал, что криками тут не поможешь. Нужно было принимать решение. И либо срочно уезжать из Крыма, либо готовить новую операцию.
Разжав кулаки, Кащеев открыл глаза и сел на диване. Уехать он не мог. Чтобы не сойти с ума, он должен был остаться и убрать хотя бы один раздражитель, если не получилось стереть с лица земли оба…
Кащеев решительно поднялся с дивана. И его тут же резко повело в сторону.
– Твою мать! – проговорил он, плюхаясь обратно на диван и хватаясь рукой за голову.
Только теперь он вспомнил, что не ел уже около двух суток. В таком состоянии приниматься за ликвидацию кого бы то ни было абсолютно невозможно. Поэтому Кащеев осторожно, без резких движений, поднялся на ноги, отправился на кухню и заглянул в холодильник.
Полчаса спустя он уже сидел перед тарелкой с тремя огромными кусками стейка. Пахли они аппетитно, но лезли в горло с большим трудом. Кащеев, решивший тридцать минут назад больше не пить, вздохнул, отерся салфеткой и отправился к бару.
Коньяк в терапевтических дозах сперва пробудил аппетит, а потом и возродил в Кащееве потерянный было интерес к жизни. Закончив есть, он вдруг подумал, что не спал с женщиной уже почти три недели. С тех пор, как вплотную приступил к реализации плана по захвату «Варшавянки»…
– Так! – сказал Кащеев, посмотрев на часы. – Ага!..
После неудачи он совершенно потерял ориентацию во времени. Оказалось, что натикало около семи вечера. Это было хорошее время, и Кащеев отправился в ванную приводить себя в порядок.
Спустя пол часа выбритый и порозовевший после душа Кащеев переоделся и спустился в подвал. Там, в углу, он устроил тайник, где лежали украденные в одесских банках деньги. Точнее, их остатки. В пылу подготовки захвата «Варшавянки» Кащеев на такие мелочи, как деньги, внимания не обращал.
Сейчас же пелена словно спала с его глаз. Сперва он пересчитал «сковородки». Так Кащеев окрестил украинские купюры по пятьсот гривен, поскольку на них был изображен философ Григорий Сковорода. Учитывая, что философам на деньги наплевать в принципе, украсить портретом Сковороды самую крупную купюру – это надо было додуматься. Не иначе в украинском нацбанке засел какой-то резидент «Камеди-клаба». После «сковородок» Кащеев пересчитал «леськи». Так он называл двухсотгривневые купюры, поскольку на них законспирированный резидент «Камеди-клаба» додумался изобразить Лесю Украинку, которая, согласно последним исследованиям известных историографов-литературоведов, была махровой лесбиянкой…
Оставшаяся в наличии сумма повергла Кащеева в смятение. Если после бегства из Одессы он мог окопаться в Приднестровье и прожить там безбедно не один год, то теперь на это рассчитывать не приходилось.
– Ублюдки!!! – прошипел Кащеев, сжав в руке пачку денег.
Сунув ее в карман, он привел тайник в порядок и поднялся в дом. Там часть денег Кащеев положил в «оперативный» тайник, оставив себе на расходы около двухсот долларов в эквиваленте.
Это было не жмотство. Просто Кащеев как сотрудник спецслужб отлично знал, что стремление обладать самым-самым: самой красивой женщиной, самой дорогой машиной и самым вычурным домом – это проявление комплекса неполноценности. Именно на этих желаниях и ловят своих клиентов и сотрудники элитных спецслужб, и самые примитивные уголовники.
Напоследок Кащеев сунул в рот две таблетки «антиполицая» и вышел из дома. Вскоре его неприметный «Фольксваген Гольф» уже направился по дороге к Севастополю.
64
– Так чем обрадуешь, Витек? – наконец спросил Моня.
– «Таврия» продула «Динамо» в повторной встрече на кубок…
– Кто бы сомневался? А ближе к теме?
– Тоже ничего хорошего. Кащеев ушел с «Варшавянки» с концами. Мы с Плотниковым перерыли носом все побережье до Севастополя и все без толку. А все из-за тебя.
– Лоханулся я в Одессе, – вздохнул Моня. – Но кто ж мог знать, что он выберется, мать его… Так и че теперь?
– Хороший вопрос, – кивнул Логинов. После этого он, открыв папку, небрежно бросил Моне лист бумаги и ручку. – Пиши заяву…
– Насчет чего? – подозрительно посмотрел на полковника Моня.
– Насчет добровольного сотрудничества с Федеральной службой безопасности РФ!
– Ты че, гонишь, Витек? Я от вас, блин, в прошлый раз еле отделался! Какое, в задницу, сотрудничество?
– Одноразовое, Моня! Исключительно в рамках обезвреживания Кащеева…
– Ага! – хмыкнул Моня, резко отодвигая лист. – Ищи дурака! Так я вам и поверил! Сперва Кащеев, потом какой-нибудь Попандопулос с Извергопулосом и пошло-поехало… До конца жизни за горло держать станете!
– Да не будет никаких Попандопулосов! Кащеева хлопнем и все! Тем более ты же сам в этом кровно заинтересован, Моня!
– Я заинтересован? Да я в гробу вашего Кащеева видел! Я, блин, вообще на пути к просветлению был, когда ты прошлый раз в Крыму на мою голову нарисовался!
– Пока мы Кащеева не возьмем, ты, Моня, на другом пути! На третье городское кладбище!.. Так что пиши, не выделывайся!
65
Чтобы не рисковать лишний раз, свой «Фольксваген Гольф» Кащеев остановил, не доезжая до поста ГАИ, на стоянке у придорожного «общепитовского» комплекса. Здесь, на въезде в Севастополь, кухни были на любой вкус – русские, кавказские, турецкие, украинские, татарские. На стоянке машин была куча. Среди них Кащеев без труда отыскал такси. Владелец новой «Дэу» с шашечками на крыше уже подкрепился и как раз садился в машину.
– Земляк, до автовокзала не подкинешь? – по-свойски спросил Кащеев.
Таксист согласился и даже цену, видимо по причине сытости, заломил вполне божескую. Ткнув пальцем в магнитолу, он перещелкнул ее на «Русское радио» и всю дорогу молча ковырялся спичкой в зубах. Только когда пошли новости, таксист сопроводил их емкой фразой:
