Правда, герцогиня Кембриджская сочла его неподходящей парой для прекрасной принцессы, но королева резонно заметила, что «самые подходящие браки» далеко не всегда оказываются самым счастливыми, а чаще всего вызывают со временем массу разочарований. Лучше тысячу раз подумать, считала она, чем опрометчиво выйти замуж, а потом горько сожалеть об этом. Она давно была уверена: ни в коем случае нельзя выходить замуж просто ради брака. Это правило она вдалбливала своим детям всю жизнь, а потом с такой же настойчивостью высказывала подобную точку зрения своим внукам.
«Я очень хорошо знаю, — писала она Виктории, дочери принцессы Алисы, — что ты не хочешь вступать в брак ради самого брака. Я уверена, мое дорогое дитя, что ты никогда не пойдешь на это, а твоя мама просто сходит с ума от такой перспективы. Но это немецкий образ мыслей... Я уже говорила твоему дорогому папе, что ты еще слишком молода для этого и что твоя первейшая обязанность заключается в том, чтобы оставаться с ним и быть добропорядочной «хозяйкой дома», как это делают многие старшие дочери, когда Господь отнимает у них любимую мамочку».
Однако когда подошел день бракосочетания принцессы Алисы, королева не стала скрывать, что ужасно боится этого. Как и во время свадьбы принца Уэльского, она пряталась от посторонних глаз и утешалась в обществе своих четырех сыновей, которые постоянно окружали ее в Осборне. Однако 1 июля 1862 г. свадебная церемония все же вынудила ее показаться на людях. После свадьбы королева долго плакала, а потом написала письмо дочери, в котором пожаловалась на свою судьбу и еще раз выразила пожелание, чтобы она как можно чаще бывала в Англии. Тем более что, по ее мнению, в этом самом Дармштадте ей просто нечего делать, а со стороны Людвига и его семьи было просто непозволительным эгоизмом держать при себе принцессу Алису. Иначе говоря, она должна быть с матерью ровно столько, сколько позволят ей семейные обстоятельства. «Замужняя дочь, — писала она, — должна жить со мной, а не оглядываться по сторонам в поисках помощи и поддержки и изнывать от тоски по родительскому дому».
Итак, часто жалуясь на то, что принцесса Алиса предпочитает проводить время в герцогстве своего мужа, королева обратила свое внимание на третью дочь — принцессу Елену, которую в семье называли просто Ленхен. Теперь она должна была, по мысли матери, занять место Алисы. Когда Алиса вышла замуж, Елене было шестнадцать лет. Это была добрая, отзывчивая, не очень веселая, но простая девушка, которую мать собиралась удерживать дома как можно дольше. Впрочем, такие же надежды она питала и в отношении Алисы, поэтому не очень-то надеялась на успех. Правда, она не очень высоко ценила внутренние и внешние достоинства дочери и даже одно время опасалась, что той трудно будет устроить свою личную жизнь. «Моя бедная Ленхен, писала о ней королева, — очень хорошая и простая девушка, она не глупа, но вот внешность ее оставляет желать лучшего. У нее весьма серьезные проблемы с фигурой, да и манеры ее вряд ли можно назвать спокойными и изящными».
«Я не намерена выдавать Ленхен замуж, — вспоминала королева на следующий год после свадьбы Алисы, — лет до девятнадцати или двадцати». Но даже в этом случае она пыталась сделать все возможное, чтобы будущий муж ее дочери предпочитал остаться в Англии. Вскоре появилась первая кандидатура на руку Елены — принц Кристиан Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Аугустенбургский. Он был хорошо воспитан, образован, спокоен по характеру, но обладал весьма серьезными, по мнению королевы, недостатками. Он много курил, из-за чего постоянно кашлял, у него были плохие зубы, слабые и редкие волосы, и он не имел ни гроша за душой. Кроме того, у принца был только один глаз и он всегда требовал, чтобы во время вечеринок слуга приносил ему на подносе коробочку с набором стеклянных глаз. «Он мог рассказать подробную историю каждого глаза, однако особой внимание уделял тому, который предпочитал вставлять, когда чувствовал холод».
Принц Кристиан был на пятнадцать лет старше своей предполагаемой невесты и прослыл довольно скучным человеком, нагоняющим тоску на окружающих. Принц Уэльский был категорически против такого брака и считал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Примерно так же считала и его супруга, которая втайне надеялась, что принцесса Елена остановит свой выбор на ее брате кронпринце Фридрихе Датском. Против этой кандидатуры была и сестра Алиса, которая, однако, предпочитала не вмешиваться в такие дела, справедливо полагая, что мать лучше знает, что нужно для блага дочери.
Свадьба состоялась 5 июля 1866 г. в церкви Святого Георгия. Королева сама выдавала дочь замуж, заявив при этом, что «не позволит никому из ее сыновей занять место отца, пока она жива». По предварительной договоренности молодые супруги поселились сначала в апартаментах Фрогмора, а затем, когда принц Кристиан был назначен смотрителем Королевского парка в Виндзоре, они переехали в небольшой домик Камберленд. Разумеется, новое место жительства было далеко не самым удачным, но поначалу .молодоженам все вполне нравилось. Правда, вскоре выяснилось, что Елена, как и многие молодые люди того времени, пристрастилась к настойке опиума, и это приводило к многочисленным семейным конфликтам. Что же до принца Кристиана, то он действительно оказался тихим, спокойным человеком, но при этом необыкновенно ленивым. Однажды королева выглянула в окно и увидела, как он прогуливается по саду и пыхтит сигарой. Она отослала ему записку, в которой намекнула, что пора бы заняться чем-нибудь более полезным, чем прогулки и сигары. Впрочем, несмотря на свое пристрастие к курению, он прожил довольно долгую жизнь и умер в возрасте восьмидесяти шести лет.
Принцесса Луиза была не более удачной дочерью для королевы, чем Елена. Несмотря на редкий в королевской семье талант скульптора, который позволял ей выставлять свои произведения даже в Королевской академии, она ничем специально не занималась и отличалась неуживчивым характером. Правда, при этом она была довольно симпатичной, независимой в суждениях и чрезвычайно словоохотливой, но, с точки зрения матери, последнее было скорее недостатком, чем достоинством. Она откровенно признавалась позже, что Луиза была для нее «самой трудной» из всех дочерей. Естественно, королева и мечтать не могла о том, чтобы Луиза осталась при матери и превратилась в ее надежную помощницу во всех делах. Более того, королева стала подумывать о том, чтобы поскорее выдать ее замуж и не тратить нервы на ее воспитание.
Самым достойным кандидатом на ее руку и сердце был маркиз Лорн, наследник восьмого герцога Аргайлльского и внук старой подруги королевы герцогини Сазерленд. Правда, поговаривали, что он гомосексуалист, но королева не верила этим слухам. Это был довольно умный молодой человек, который писал стихи и являлся депутатом палаты общин от графства Аргайллшир. Принцесса Луиза была без ума от него, да и королева находила маркиза человеком весьма приятной наружности, благородных манер и редкого остроумия. Правда, поначалу он ей не очень понравился своим чересчур тонким голосом и фривольными манерами, но потом ее мнение о нем изменилось в лучшую сторону. Недовольные маркизом были и среди придворных, которые придерживались консервативных взглядов, а маркиз был избран депутатом парламента от партии либералов. Не испытывала удовлетворения от этого брака и кронпринцесса, но исключительно из соображений защиты и безопасности принца Пруссии. Однажды королева написала принцу Уэльскому письмо, в котором выразила сожаление, что ее дети предпочли иностранных мужей, а семейные настроения стали слишком размытыми и непатриотичными. «Наш дорогой папа, — подчеркнула она, — всегда защищал такие браки, но все это было задолго до того, как Пруссия под руководством Бисмарка поглотила все другие германские государства».
