В 1866 г. принц Артур наконец-то осуществил свою давнюю мечту и поступил в Королевскую военную академию в Вулвиче, блестяще сдав все экзамены. Правда, при этом он остался в своем домике в Гринвич-парке и некоторое время жил отдельно от своих друзей-кадетов. В 1868 г. он перешел в Королевскую инженерную академию, а в следующем году был переведен в стрелковую бригаду. Будучи вполне сознательным военнослужащим и прекрасным солдатом, он не без гордости говорил матери, что «самостоятельно прошел путь от простого лейтенанта до подполковника и при этом не имеет никакого стремления стать полковником»
[64]
.
Немало удовольствия принц Артур доставил матери, женившись на прусской принцессе Луизе, дочери принца Фридриха Гогенцоллерна. Правда, сперва он противился этому браку, не одобряя поступков неприятного, как ему казалось, отца принцессы. Кроме того, он был далеко не в восторге от его внешнего вида — огромного носа, слишком большого рта и плохих зубов. Он решил, что нужно посмотреть на других девушек соответствующего возраста, однако, когда увидел восемнадцатилетнюю принцессу, быстро изменил свое мнение и согласился на брак. «Если бы я увидела Луизхен до того, как Артур поделился со мной своими чувствами, — писала королева, — я бы не стала огорчать его своими сомнениями на этот счет и сразу же дала бы свое согласие на брак. Она действительно очень милая девушка и к тому же с прекрасным и добрым характером... Сейчас мне кажется, что мой дорогой Артур просто не мог бы сделать более удачного и мудрого выбора». Принц Артур придерживался того же мнения. Он поселился со своей юной женой в Букингемском дворце и прожил там много счастливых лет.
Жизнь самого младшего сына королевы была менее благополучной. Мать вообще очень мало хвалила детей, когда они были маленькими, и поэтому описывала своего младшего сына как «нескладного», «чрезмерно простоватого» и «глупого на вид». Кроме того, он казался ей слишком непослушным и своенравным. «Может быть, его просто надо как следует нашлепать?» — спросила она как-то у своей матери, которая вообще не переносила детского плача. Разумеется, герцогиня Кентская ответила, что этого делать не стоит. «Конечно, мама, ты права, — согласилась с ней королева, — вряд ли стоит наказывать одного ребенка, если у тебя их восемь. Это просто невыносимо. Разве можно вынести плач и крики всех восьмерых детей?»
Однако по мере взросления поведение принца Леопольд да заметно улучшалось. Он казался родителям старательнее и прилежнее в учении, чем его старшие братья, прекрасно овладевал иностранными языками, неплохо играл на музыкальных инструментах, имел хороший голос и весьма приличный музыкальный слух, интересовался итальянской живописью и английской литературой. Но и назвать его образцовым ребенком было невозможно. У него с детства был очень серьезный дефект речи, который мешал нормальному развитию и делал мальчика неловким и стеснительным. Королева неоднократно подчеркивала, что ее младший сын «не поддается обычному воспитанию», и чем большую заботу она проявляла о его здоровье, тем упрямее и своенравнее он становился.
— Я слышала, как сегодня утром играла твоя музыкальная машина, — пожаловалась однажды королева.
— Это невозможно, — ответил сын, — так как моя музыкальная машина не играет.
— Но я уверена, что это твоя музыкальная машина, так как я отчетливо слышала столь знакомые для меня барабаны.
— Это еще раз доказывает, что это не моя музыкальная машина. У моей просто нет никаких барабанов».
Королева часто сравнивала Артура с Леопольдом и приходила к выводу, что Артур более спокойный и отзывчивый мальчик в отличие от беспокойного и слишком своенравного Леопольда. Конечно, он был для нее умнее, сообразительнее и покладистее. Вместе с тем он казался ей более простым и более трудным, поскольку постоянно задавал «трудные вопросы и донимал ее сложными задачами».
Когда ему исполнилось пять лет, королева сказала своей старшей дочери: «Он высокий, но ведет себя так, словно все остальные выше его... Это довольно странно, так как он мог бы быть прекрасным ребенком... Он ходит как-то странно, неуклюже, постоянно покачиваясь из стороны в сторону... и ужасно неловок в своих движениях... Его французский больше похож на китайский... Бедный ребенок, его ждет несчастная судьба».
Леди Огаста Брюс как-то заметила, что принц Леопольд «очень чувствительный парень и всегда капризно себя ведет в присутствии родителей, которые считают его непослушным ребенком! Мне кажется, они просто не знают, как справиться с ним». Леди Огаста тут же добавила, что с принцем действительно нелегко справляться, так как у него уже отчетливо проявились все признаки гемофилии, а с такой болезнью очень трудно сделать карьеру на армейской службе. «Во время сражений практически невозможно избежать опасностей, — писала она. — А он чрезвычайно живой и совершенно лишен чувства страха». Принц действительно часто ходил в синяках, а после одного несчастного случая постоянно прихрамывал на одну ногу. «Ваш бедный тезка, — писала королева королю Леопольду незадолго до трехлетия принца, — опять упал и разбил колено. К счастью, ничего серьезного не случилось». С тех пор мало что изменилось в поведении принца Леопольда. «Я действительно очень опасаюсь за судьбу моего бедного мальчика, — жаловалась королева бельгийскому королю. — Боюсь, что он не сможет начать ничего серьезного, так как любое занятие будет связано с угрозой для его жизни. Эта неприятная болезнь не поддается лечению, а все лекарства становятся просто бесполезными».
До осознания всей серьезности болезни сына королева часто раздражалась из-за его поведения и относилась к нему без особых симпатий, однако позже, когда поняла всю опасность его положения, ее отношение к сыну заметно изменилось. «Бедное дитя, — писала она королю Леопольду, - он такой способный и такой умный, но с ним всегда случаются досадные приключения. Для других детей это вполне нормально, но для Леопольда любой такой случай может превратиться в серьезную проблему. Сейчас, например, он снова упал, и на лбу у него образовалась огромная шишка величиной с орех... К сожалению, наши врачи ничего не могут сказать по поводу возможного лечения... Он очень терпелив».
После самого серьезного приступа кашля, от которого у него началось кровотечение, в семье было решено отправить принца на некоторое время за границу, где климат намного теплее. 2 ноября 1861 г. принц Леопольд отбыл во Францию, попрощавшись на ступеньках Виндзорского дворца с отцом, которого ему не суждено будет уже увидеть. Вернувшись домой, принц услышал от убитой горем матери, что отныне он может делать что угодно, но пусть не старается заменить отца, поскольку это просто невозможно. При этом она, конечно же, очень надеялась, что Леопольд подрастет и с возрастом станет больше «похожим на отца как по характеру, так и по его отношению к работе. Во всяком случае, мог бы унаследовать его основные достоинства и взять на себя часть обязанностей покойного отца».
