На следующий день Вики, которая говорила матери, что ее «убьет разлука с любимым отцом», написала ему письмо:
«Мой дорогой папа!
Боль от расставания с тобой оказалась настолько невыносимой, что я и представить себе не могла. Мне казалось, что мое сердце разорвется на части... Я так соскучилась по тебе, дорогой папочка, что даже не могу выразить это словами. Твой портрет стоит возле моей кровати, и я часто смотрю на него. Мне хотелось так много сказать тебе вчера вечером, но мое сердце было переполнено болью и я не нашла нужные слова. Мне хотелось поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Тебе, мой дорогой папа, я обязана всем на свете. Я никогда не забуду твои мудрые советы и всегда буду помнить твои золотые слова...
Я чувствую, что мое письмо тебе доставляет мне некоторое облегчение, дорогой папа. Кажется, что я разговариваю с тобой, и хотя я не могу видеть тебя и слышать твой голос, мне все равно становится легче, и я благодарю тебя за это. Прощай, любимый папа, я должна заканчивать. Твоя верная и любящая дочь Виктория».
В то же день отец ответил своей любимой дочери:
«Мое сердце разрывалось на части, когда вчера вечером ты склонила голову мне на грудь и расплакалась. Я не очень люблю демонстрировать свои чувства, и поэтому ты вряд ли знаешь, какой дорогой ты всегда была для меня и какое чувство пустоты ты оставила после себя. И не только в моей душе, но и в повседневной жизни. Теперь все вокруг будет напоминать мне о твоем отсутствии».
После помолвки и вплоть до самой свадьбы принц Альберт часто напоминал ей о том главном долге, который должна исполнить принцесса в качестве супруги принца, а потом, возможно, и супруги кайзера. Она должна была всячески способствовать либерализации Пруссии, объединению всех германских государств под эгидой Пруссии и, разумеется, укреплению союзнических отношений с Англией, ее любимой родиной. «Я знаю, что служу вам обоим, — сообщила Виктория родителям через несколько дней после прибытия в свой новый дом, — и очень благодарна вам за это. Выполняя свой долг здесь неизменно следуя вашему прекрасному примеру, я, несомненно, буду по-настоящему полезной вам».
Именно этого и боялся больше всего Отто фон Бисмарк, будущий германский канцлер. «Вы спрашиваете меня, что я думаю по поводу этого английского брака, — отвечал он на письмо генерала Леопольда фон Герлаха. — Мне в этом браке не нравится «английская» часть... Если принцесса сможет оставить англичанку дома и превратиться в жительницу Пруссии, то это может оказаться весьма полезным для страны... Но если... наша будущая королева по-прежнему останется англичанкой, хотя бы отчасти, то весь наш двор может оказаться в большой опасности и полностью подпасть под британское влияние».
«Бедный ребенок, — писала королева в дневнике, — меня в дрожь бросает при мысли, что ее ожидает в будущем... Сейчас мне уже не нравится идея, чтобы она переехала в Берлин, который так или иначе является логовом врага».
Королева утешала себя тем, что писала старшей дочери как минимум два раза в неделю и получала ответные письма с такой же регулярностью. С 1858 по 1901 г. ими обеими было написано почти восемь тысяч сохранившихся до настоящего времени писем. Письма королевы в целом были откровенными, доброжелательными, весьма подробными, лишь изредка разбавленными некоторыми советами, редкими упреками и назидательными поучениями, как будто ее дочь по-прежнему была семнадцатилетней девушкой, недавно покинувшей. отчий дом. «Ты не писала мне уже больше недели! — начиналось одно из таких писем. — Обещай, что ничего подобного впредь не повторится, и обязательно ответь на это письмо». «Я задала тебе несколько вопросов, — говорилось в другом письме, — а ты ответила только на один из них! Ты должна четко и ясно отвечать на все мои вопросы, и тогда не будет никаких недоразумений. Мой дорогой ребенок все еще недостаточно пунктуален и методичен».
Принцесса Виктория всегда должна быть аккуратной, внешне опрятной и избегать громкого смеха «Помни, что ты никогда не должна утрачивать чувство меры и сохранять скромность молодой девушки по отношению к другим людям (но при этом не быть жеманницей или ханжой)». Кроме того, мать требовала, чтобы она всегда протестовала против слишком грубых шуток брата короля принца Карла или «не разговаривала с ним, если он начнет допускать пошлые выходки». Вики не должна носить туфли на высоких каблуках и слишком широкие рукава, чтобы, не дай Бог, не поджечь себя от свечи. Мать советовала дочери не находиться долго в жаркой комнате, поскольку это очень вредно для здоровья, почаще следить за термометром и пошире открывать окна. Королева очень надеялась, что Виктория не располнеет, и постоянно рекомендовала ей воздерживаться от мучной и жирной пищи, а также от большого количества жидкости. Предметом особой заботы королевы были зубы Виктории. Мать советовала почаще наведываться к английским врачам и избегать немецких дантистов, так как они плохо разбираются в этом деле. «Германские дантисты, — писала она, — не отличаются известностью, поэтому у немцев такие плохие зубы».
Королева рекомендовала не обращать никакого внимания на предубеждения немцев, что беременная женщина не может быть крестной матерью, и ни в коем случае не следовать глупой традиции «лежать в платье на софе во время крещения». Виктория должна была постоянно обещать матери, что ее поведение будет «достойным и она не впадет в крайности... Пусть немецкие леди ведут себя как хотят, а английская принцесса должна вести себя как положено».
Кроме того, мать не рекомендовала дочери писать картины маслом. «Помнишь, что папа говорил тебе по этому поводу? Любители никогда не смогут писать картины маслом так, как это делают настоящие художники. Да и что потом делать с этими громоздкими картинами? А небольшие по размерам акварели всегда приятны, и их можно положить в книгу или портфолио». Вики должна была следить за своим правописанием, избавиться от дурной привычки злоупотреблять прописными буквами и всегда вести счет написанным письмам. Кроме того, ей необходимо, сидя за столом, ровно держать спину и не сутулиться. «Помни, — наставляла королева, — как правильно я всегда сижу за письменным столом. Поэтому я могла работать много часов и не ощущать усталости». Королева ревностно следила за тем, чтобы Виктория не слишком часто писала в письмах о том, как она соскучилась по Виндзорскому дворцу, по Балморалу, по Шотландии или по кому-то из их общих знакомых. «Не говори мне ни слова о своей привязанности к тем людям в Балморале, о которых я тебе написала».
А в другом своем письме дочери королева выразила искреннее удивление тем, что Виктория хочет посмотреть «Виндзорские насмешницы». Она откровенно призналась, что так и не осмелилась посмотреть этот спектакль. Ей «всегда говорили, что это самое грубое произведение великого Шекспира и что из его пьес нужно убрать некоторые вещи». Еще большее удивление королевы вызвало желание Ады, дочери принцессы Гогенлоэ, родить третьего ребенка за последние два с половиной года.
«Как может женщина, которая замужем чуть более двух лет, рожать третьего ребенка? Мне такие женщины кажутся легкомысленными и совершенно безответственными. Это похоже на кроликов, и ничего приятного в этом нет... Я хочу повторить тебе еще раз, что очень плохо слишком часто рожать детей. Бедные дети страдают от этого не меньше, чем сами родители, не говоря уже о том, что беременность разрушает женскую красоту. А это плохо для любой молодой женщины, и уж тем более когда она является принцессой».
