Однако эта петиция никакого впечатления на королеву не произвела. Она хорошо знала, что лорд Каннинг отдавал себе отчет в том, как опасна расовая вражда в Индии, и понимала, что только неукоснительное соблюдение законности и порядка может стабилизировать обстановку и положить конец массовым проявлениям жестокости с обеих сторон. «Я полагаю, — говорила королева леди Каннинг, — что к религиозным вопросам следует относиться с величайшей осторожностью. В их религию нам ни в коем случае не стоит вмешиваться, в чем нас обвиняют фанатично настроенные местные жители. Мы должны строго соблюдать все их религиозные обычаи, так как сейчас никто не знает, к чему это может привести и когда все кончится».
Королева безоговорочно согласилась с генерал-губернатором и его сторонниками в том, что сейчас для разрешения конфликта требуется прежде всего дух взаимопонимания и примирения, а не вражды и ненависти. Нужно завоевать дружеские чувства со стороны индийского народа, а не подчинять его силой оружия. В конце концов, это восстание охватило лишь небольшую часть страны, а в числе мятежников оказались лишь некоторые военные подразделения в Бенгалии. При этом многие разоруженные сипаи вернулись в свои дома, а тысячи индийских солдат сражались на стороне англичан и сейчас просто не могут выжить без их помощи и поддержки.
1 ноября 1858 г. в торжественной обстановке, под звуки салюта и после благодарственной службы в церквах во всех воинских частях и округах в Индии была оглашена Декларация британского правительства о разрешении конфликта. В документе говорилось, что отныне Ост-Индская компания прекращает свою деятельность, а вся власть в стране переходит непосредственно в руки королевы и ее правительства. В нем также отмечалось, что британское правительство намерено строго соблюдать и уважать религиозные обычаи и древние традиции индийского народа, а королева готова помиловать тех мятежников, которые не принимали непосредственного участия в убийствах европейцев.
Королева и принц Альберт приняли самое активное участие в составлении этого исторического документа и придали ему весьма корректный характер. Они решительно отвергли некоторые пассажи в правительственном проекте, которые показались им чересчур жестокими и подозрительными. Так, например, они резко возразили против той части Декларации, в которой говорилось о правомочности королевы принимать меры «для подрыва местных религиозных верований и обычаев». Данный документ, как твердо заявил принц Альберт, «не может оставаться в своем нынешнем виде». «Этот документ, — поддержала его королева, — должен содержать в себе чувства благородства, ненасилия и религиозной терпимости».По ее мнению, он должен «обойти молчанием все грустные и кровавые страницы прошлого», устранить страх многих индийцев, что британские власти хотят вмешаться в их религиозные дела и разрушить традиционные верования и обычаи. Декларация должна вселить в их души уверенность в том, что «глубокая привязанность ее королевского величества к со6ственной религии, несомненно, будет гарантом уважения к религиозным чувствам индийского народа и предотвратит любые попытки правительства нарушить традиционные верования и местные обычаи».
Примерно в это же время премьер-министр Пьемонта граф Камилло Кавур в темных очках и с паспортом на имя Джузеппе Бенсо пересек французскую границу и был немедленно доставлен в резиденцию императора Франции Наполеона III, чтобы обсудить с ним положение в Италии и перспективы возобновления конфликта в Европе.
Едва оправившись от шока в связи с покушением на его жизнь, Наполеон III пришел к выводу, что заговор Орсини является отчетливым знаком грядущих перемен и что настало время перейти к выполнению своих давних амбициозных планов в отношении соседней Италии. В молодые годы он сам принадлежал к тайному обществу карбонариев, деятельность которого была направлена на скорейшее политическое объединение всех итальянских королевств, княжеств, герцогств и республик в единое Итальянское государство. Он рисковал своей жизнью, отдавая все силы борьбе против пагубной политики Папского государства. И сейчас ему казалось, что все прошлые сомнения и размышления относительно будущего Италии, до поры скрытые за пеленой мистики, неожиданно были отброшены в сторону, а вместо них появилось четкое и ясное понимание путей и методов достижения желанной цели.
Именно поэтому в душе он восхищался поступком Орсини и даже рассматривал возможность отсрочки приведения в исполнение назначенной ему смертной казни. По словам британского посла в Париже лорда Коула, император «регулярно хвалит этого злодея». В душе он все еще оставался заговорщиком и революционером, а в Мадзини — бывшем хозяине Орсини — он признавал единомышленника. Поэтому с радостью принял в своем дворце Камилло Кавура и долго обсуждал с ним проблемы объединения Италии и судьбу ее народа.
Непосредственным начальником премьер-министра Кавура был король Виктор Эммануил II — коренастый человек с невероятно сильными и толстыми ногами и огромными усами, концы которых поднимались до его маленьких серых глаз, что придавало всему его облику угрожающий вид. Неряшливый в одежде и неаккуратный в своей речи, он был столь же груб и неразборчив в своих поступках и привычках. Всей душой ненавидя официальные банкеты и вечеринки, он угрюмо вертел головой, встревоженно наблюдая за присутствующими, и постоянно держал руку на сабле. В еде он был неприхотлив, предпочитал огромное количество грубой крестьянской пищи, неизменно приправленной чесночным соусом и жареным луком. Таким же необузданным аппетитом он обладал и в отношении приглянувшихся ему женщин.
Король Виктор Эммануил II был приглашен в Англию в 1855 г. в качестве одного из союзников Великобритании в Крымской войне. Итальянская армия была отправлена в Крым по совету Камилло Кавура, который стремился во что бы то ни стало получить право голоса на мирных переговорах в Париже. Чарльз Гревилл описывает Виктора Эммануила как «угрюмого, мрачного, физически крепкого, грубого и неразборчивого в своих манерах человека, неискушенного в светских разговорах, совершенно необузданного в своем поведении и эксцентричного в своих привычках». В Лондоне все с ужасом ожидали, что он будет вести себя так же, как и в Париже, где он терроризировал всех своими манерами, пугал придворных своим грозным видом и даже спросил императора о стоимости танцовщицы, которая поразила его воображение в оперном театре. Однако в Виндзоре итальянский монарх вел себя на удивление учтиво и даже респектабельно. Он стал фаворитом среди придворных дам королевы, сама королева была весьма заинтригована его внешним видом и необычной манерой изъясняться. Он откровенно признался ей, что не в восторге от той участи, которая выпала на его долю, и вообще не любит «королевское дело». И если бы он не рвался к войне, то вполне мог бы стать примерным монархом. А очередная война в Европе уже многим наблюдателям казалась неизбежной.
Королева деликатно заметила гостю, что короли должны быть уверены в том, что предстоящая война будет справедливой, поскольку именно им предстоит отвечать перед Богом за жизнь своих подданных. «Разумеется», — охотно согласился с ней Виктор Эммануил, но тут же добавил, что «Господь Бог всегда готов простить королю его ошибки». «Нет, не всегда», — возразила королева.
Виктор Эммануил был похож на тривиального героя комической оперы. Так, например, он с гордостью демонстрировал принцу Уэльскому свою огромную саблю и убеждал парня, что может надвое разрубить быка одним ударом. А герцогиня Сазерленд была абсолютно уверена в том, что он неоднократно использовал свое оружие для этой цели. Король Виктор Эммануил казался ей единственным кавалером ордена Подвязки, который «выглядел так, словно только что одержал решающую победу над драконом».
