Книга Прыжок самурая, страница 57. Автор книги Николай Лузан, Иосиф Линдер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прыжок самурая»

Cтраница 57

Плакс закрыл глаза и на короткое время провалился в другой мир. Море… Упругая волна выносит его на самый гребень, а потом, сердито шипя, увлекает вниз. Соленая вода забивает рот и нос, но он не сдается. Откашлявшись, он продолжает плыть. Новая волна несет его прямо на камни, что опасно торчат из воды в десяти метрах от берега. Когда море спокойное, на них так приятно лежать, наблюдая за мерным колыханием водорослей. Но сейчас… Это грозные исполины, стражи, не пускающие к земле. Один удар – и все, уже не выберешься. Плакс яростно замолотил руками и ногами и в последнюю минуту сумел-таки проскользнуть между двумя из них, самыми коварными и большими. Ух… кажется, повезло. А по берегу уже бегает не на шутку встревоженная жена, Мария. Свежий ветер раздувает белое платье. Под мышкой книга, тогда они вместе читали Зощенко. Ну вот, осталось сделать пару гребков. За камнями море спокойнее, но все равно прибой ощутимый. Плакс попытался нащупать дно и с головой ушел

под воду. Еще гребок, еще… Грудь сдавило, чувствовалась усталость, но море не хотело отпускать, оно любит таких – упрямых, словно предлагает: «Давай померяемся силами!» Наконец по лодыжкам стеганула галька, пальцы ног царапнули дно, но в последний момент дно куда-то ушло, и торжествующий прибой потащил его обратно в море. Так повторялось несколько раз, пока он исхитрился выползти на берег. Напоследок море ощутимо толкнуло его в спину и откатилось, подыскивая другую жертву.

Плакс в изнеможении растянулся на горячей гальке, подставив дочерна загорелую спину солнцу. Прибой убаюкивал, море уже не казалось таким грозным. Рядом села Мария. За пятнадцать лет службы в секретных структурах можно было по пальцам посчитать те дни, когда ему удавалось отдохнуть, и не просто отдохнуть, а хоть ненадолго побыть самим собой.

Прыжок самурая

Израиль Плакс с женой Марией. 1930-е гг.


Пошли четвертые сутки, как он с женой выбрался из слякотной Москвы в этот райский уголок. Начальник 4-го Разведывательного управления Рабоче-крестьянской Красной армии Ян Берзин, одновременно руководитель военно-секретного отдела Коминтерна, выбил им с Машей путевки в Абхазию. До этого были два года нелегальной работы в Австрии и Германии, которые дались ему, Плаксу, очень и очень нелегко.

Абхазия встретила их теплом. Несмотря на середину октября, щедрое южное лето явно не хотело покидать этот гостеприимный уголок. Даже по ночам температура не опускалась ниже двадцати градусов, а днем солнце палило так, что уже в первый день Маша успела обгореть. О приближающейся зиме напоминали только белые шапки снега, осевшие на вершинах Бзыбского хребта. И еще – удивительная прозрачность воздуха, какая бывает в Абхазии только осенью. Небо, умытое короткими грозовыми дождями, заиграло новыми красками после изнурительной августовской жары. Приморский парк украсился нежным цветом олеандра, в воздухе витала золотистая пыльца буйно цветущего осман-дерева.

Крохотный поселок Новый Афон, прилепившийся, подобно ласточкину гнезду, у подножия высокой Анакопийской горы, на вершине которой находилась древняя цитадель, предмет особой гордости местных жителей – как же, символ воинской славы Абхазии: в далекие времена защитники цитадели бились до последнего, чтобы не пропустить врага! – в это время года был немноголюден. Дети учились в школе, отпускников заметно поубавилось. Устав валяться на пляже Плакс с Марией с удовольствием бродили по окрестностям. Маша с первого взгляда влюбилась в это место. Она где-то прочла, что в новоафонской бухте нашли укрытие отважные аргонавты, спасавшиеся от погони грозного царя Колхиды Ээта, потерявшего золотое руно. Судьба Ээта была незавидной. Его предала родная дочь Медея, безоглядно влюбившаяся в предводителя аргонавтов Ясона. Изрубила на куски родного братца и бросила в море, зная, что Ээт прервет погоню… Суровые были нравы, почти как сейчас, иногда думал Плакс, не смея самому себе признаться в крамольных мыслях.

В 1874 году в Новый Афон, который тогда назывался Псырцха, как речка, бегущая со склонов горы, прибыли монахи из греческого Пантелеймоновского монастыря, что в Старом Афоне. Начались переговоры о возведении Божьей обители. Император Александр II пошел навстречу, выделил землю, дал деньги на строительство – видимо, надеялся прервать череду покушений, которые следовали в его царствование одно за другим. Но – не помогло. В 1879 году народники организовали взрыв царского поезда, потом Семен Халтурин взорвал бомбу в Зимнем дворце, а 1 марта 1881 года студент Игнатий Гриневицкий все-таки довершил то, к чему так стремились члены «Народной воли»: Александр II был убит. Между тем Симоно-Канонитский монастырь, такое он получил название, потихонечку разрастался. В русско-турецкую войну 1877–1878 годов строительство пришлось прекратить, но потом оно возобновилось. И все же монастырю катастрофически не везло. Пришел семнадцатый год, а с ним новые порядки. Молодые нахрапистые революционеры в Боге не нуждались. Куда делись монахи, никому не известно. Уехали, наверное, в свою Грецию, а может, что и похуже. Хорошо хоть, здания сохранились…

Плакс с Марией любили бродить по развалинам. В главном храме можно было разглядеть фрески, воссоздающие эпизоды библейской истории. Плакс неплохо разбирался в сюжетах. Мать рассказывала ему о Боге, о земном пути Иисуса Христа, и теперь он, как мог, разъяснял жене то, что знал сам. Он понимал, что в стране атеистов такие разговоры опасны, но они были одни, а Марии он доверял безоглядно. Маша… Где она сейчас? Сердце у Плакса защемило, но он взял себя в руки и снова окунулся в воспоминания.

Особенно хорошо было в Новом Афоне, когда наступали вечера. Солнце заходило за гору, и сразу, как это бывает только на юге, наступала темнота. Не просто темнота, а темнота бархатистая, вкрадчивая. Они с Машей ложились на теплую еще гальку и искали Большую Медведицу – единственное созвездие, которое знали. Потом долго гуляли, взявшись за руки. Над бухтой весело перемигивались огоньки абхазских пацхи – летних кухонь. С хозяйкой одной из них, вблизи водопада, они подружились. Тетушка Нино всегда была им рада. В пузатом закопченном котле она готовила удивительно вкусную рассыпчатую мамалыгу. К мамалыге подавалось домашнее красное вино, а иногда и чача. Плакс всегда думал, что чача – это грузинская водка, но абхазы утверждали, что это их изобретение. Чачи можно было выпить много – голова оставалась ясной, только ноги почему-то переставали слушаться. Впрочем, нет, чачу они пили на другой пацхе, у широкой души Батала Джонуа. Каждый раз он устраивал им настоящий гастрономический парад. А начинался он с того, что в центре стола появлялось большущее медное блюдо, на котором горкой – нет, не горкой – горой! – лежала сочная зелень: петрушка, кинза, базилик, молодой лук, чеснок, и здесь же – кроваво-красные помидоры, разноцветные стручки жгучего перца, перец другой, сладкий… Вслед за этим выставлялись неизменные стеклянные бутылочки с приправами из алычи, сдобренной грецким орехом. Потом появлялось «абхазское масло» – жгучая аджика. Маша первый раз попробовала – долго вытирала слезы с глаз. Но и это еще не все. Пышали жаром только что вынутые из печи румяные лепешки. Над глиняными горшочками вился ароматный парок лобио – отварной фасоли, приправленной пряным соусом, рецепт которого Маша старательно записала в первый же вечер, обещая сделать такой же в Москве. Завершала это гастрономическое безумие все та же чача. Или – глиняный кувшин с холодным ачандарским вином из изабеллы…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация