— Но, но… Ты, девка, полегче, а то прикажу своим слугам выпороть тебя, а потом разрешу им позабавиться всем по очереди,
— А ты прикажи, прикажи, братец. Пусть они позабавятся с твоей сестрой у тебя на глазах. Что тебе стоит? — С этими словами Зайла-Сузге отняла от лица платок и смело взглянула брату в лицо.
— Зайла… — в растерянности прошептал он и попятился, — как ты здесь очутилась? Да, ведь брат говорил мне…
— И что же говорил тебе наш уважаемый брат?
— Да ничего особенного… Так, разное рассказывал…
— А сказал ли он тебе, как отобрал у меня единственного сына?
— Сказал…
— И сказал об убийстве моего мужа Бек-Булата?
— Да, и про это тоже…
— А ты-то, что скажешь обо всем этом? Или ты полностью одобряешь его?
— Сестра, что я могу сказать? Война… На войне всякое случается. Бывает и людей убивает. Мог и он умереть. Я имею в виду нашего уважаемого брата.
— И как же ты тут очутился? Про меня ты уже знаешь, — Зайла-Сузге немного успокоилась и говорила уже спокойнее.
— Видишь ли, меня Абдулла-Багадур-хан отправил сопровождать шейхов, которые ехали сюда.
— Темник Абдулла стал ханом?
— Да, он стал ханом. Визири после смерти нашего отца выбрали его. А что я мог поделать?
— Позор на твою голову! Подчиниться безродному Абдулле! Где были глаза Аллаха, когда он с небес смотрел на земную несправедливость. Ты, потомок знатнейшего рода, и оказался простым сопровождающим шейхов!
— То не простое поручение, — Ахмед-Гирей надменно надул щеки и выставил вперед грудь, — они приехали сюда с миссией веры. Эту погрязшую в идолопоклонстве страну давно было пора приводить к истинной вере нашего пророка.
— И от тебя я слышу подобные слова? Не ты ли только что изнасиловал едва ли не на моих глазах бедную девушку? Не ты ли звал меня, родную сестру, за этим же? И ты говоришь о вере?!
— Не тебе осуждать меня. Ошибка может произойти с каждым, а я еще и немного выпил. Но ты сама, по доброму желанию, вышла замуж за одного из идолопоклонников. Ты, верно, вместе с ним приносила жертвы деревянным богам и танцевала лунной ночью вокруг костра. Ха-ха-ха! И она еще осуждает меня?! — Ахмед-Гирей явно стремился компенсировать обвинения сестры и уличить ее саму в отступничестве от веры.
И действительно, та покраснела от несправедливых слов брата и хотела уже уйти от него, но остановилась, вспомнив, что она отныне пленная и идти ей некуда, разве что в одну из землянок. Обернувшись, она заметила, как, привлеченные их разговором, из своих убежищ начинают выглядывать одна за другой остальные пленницы и с интересом прислушиваются к перепалке.
— Ладно, — произнесла она примирительно, — Аллах нас рассудит… Но знай, долго я здесь не останусь. Никакие стены не в состоянии удержать меня, коль того захочу.
— Куда же ты отправишься? Твой муж мертв, а в Бухаре тебе уготовлена если не темница, то гарем у какого-нибудь старого визиря. Ты вроде пока еще девушка ничего…
— Земля большая, — сдерживая себя, ответила Зайла-Сузге, хотя ей так и хотелось плюнуть в лицо ненавистному ей сейчас брату. И, не дожидаясь отвита, вошла в ближайшую землянку.
Ахмед-Гирей, обозленный обвинениями, брошенными сестрой, потребовал у своих нукеров разыскать еще вина, и вскоре пьяные крики его раздались в другом конце городка.
Зато к Зайле-Сузге в землянку начали собираться девушки, надеясь на ее защиту от разбушевавшегося насильника. К тому же он пригласил в городок нескольких своих нукеров, и теперь уже до десятка полупьяных мужчин бесчинствовали среди беззащитных наложниц.
— Неужели некому заступиться за нас? — заговорила высокая смуглая девушка с длинными толстыми косами, достающими ей до пояса.
— Или у вас нет отцов и братьев? — спросила Зайла-Сузге, обращаясь ко всем одновременно.
— Мои братья погибли прошлым летом, — ответила девушка, — а отец слишком стар.
— А мои опасаются взяться за оружие. Ведь тогда хан спалит все селение. Разве одни они могут что-то сделать?!
— И мои тоже… И мои… — послышались голоса.
— Когда меня забирали, то отец, наоборот, обрадовался, мол, я попаду в ханский гарем и буду сытно есть и носить богатые украшения. Мама мне платье дала, к свадьбе приготовленное…
Зайла-Сузге глянула на остальных девушек и увидела, что почти все они одеты в длинные зеленые платья, обшитые на груди бисером, с меховой опушкой на рукавах. "Зеленые сибирские девушки… — вспомнились ей рассказы Едигира, — так и есть, все зеленые девушки…"
— Вот если бы выбраться отсюда, — мечтательно сказала одна из девушек.
— Выбраться не трудно, — усмехнулась Зайла-Сузге, — а потом что? Куда пойдете? Мне, так идти некуда…
— А правда, что ты сестра хана?
— Правда. И по его указанию меня заключили сюда. В это время послышались чьи-то осторожные шаги, и в землянку заглянула небольшая юркая девушка, тихо спросив:
— Зайла-Сузге ты будешь? — и, получив утвердительный ответ, показала рукой:- Тут к тебе пришли.
— Кто мог прийти ко мне, — удивилась Зайла-Сузге, привстав, и увидела протискивающуюся в узкий проход Биби-Чамал. — Как ты здесь оказалась?
— Очень просто. Охрана вся пьяная, и я перелезла через ограду. Меня отправил рыбак Назис и велел передать, что будет ждать тебя на берегу в лодке. Он увезет тебя и спрячет в лесу.
— Ой, как здорово! А если нам попробовать? Можно? — возбужденно заговорили и остальные девушки.
— Так куда мы все? Пока только одна…
— Да мы по берегу разбежимся или на ту сторону переплывем, а там нас уже не поймать.
Зайла-Сузге обвела всех долгим взглядом, понимая, что ей предстоит сейчас принять решение, от которого будет зависеть судьба этих несчастных, и, наконец, собравшись с духом, проговорила:
— Будь, что будет. Другого такого случая может и не представится. Дождемся темноты и бежим. В крайнем случае уйдем на болота и организуем свой городок. Все согласны? Никто не передумает?
— Все! Все! Конечно, согласны! Не передумаем! — раздались голоса.
— Тогда оповестите остальных и, чуть погодя, начнем выбираться отсюда.
Когда весь городок погрузился в темноту, возле землянки Зайлы-Сузге собрались все невольницы, свезенные в городок. Слышно было лишь их быстрое, торопливое дыхание и звон монист в косах. Зайла сделала знак, чтоб все следовали за ней. Она без труда нашла приметное место с плохо пригнанными бревнами и велела первой девушке перебираться. За ней последовала следующая… Молодые девушки уверенно влезали на крепостную ограду и спрыгивали на землю уже на свободе. Остались лишь Зайла-Сузге и Биби-Чамал, когда со стороны ворот послышался крик стражника:
