Решили, что лодку легче будет тянуть бечевой, чем грести против течения. Так и поступили. Закрепив на носу веревку, а вторым концом опоясав себя, они пошли против течения. Однако вскоре убедились, что это не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Лодка беспрестанно тыкалась носом в берег, и нужно было или идти по колено в холодной осенней воде, или сталкивать шестом лодку в воду.
Тогда Зайла уперлась шестом в лодку и не давала ей завернуть к берегу, а тянул ее один Едигир. Но потом он предложил, чтоб она вообще села в лодку и подгребала веслом. Этот вариант оказался наиболее удачным, и так они двигались до самой темноты и, выбрав удобный мысок для ночлега, даже не разжигая костра, упали на шкуры, обессиленные.
На следующее утро оба встали разбитые и уставшие. Больше всего угнетала неизвестность. Первым завел разговор Едигир:
— Я не знаю, сколько нам предстоит еще идти, но забираться в непроходимые болота, которые скоро начнутся, не имеет смысла.
— А слишком близко нас найдут или твои бывшие подданные, или люди моего брата.
— Они не бывшие мои подданные. Никто не лишал меня ханства, — раздраженно возразил Едигир. — Если я им что-то прикажу, то они выполнят все, что нужно. И не хочу, как заяц, бежать, сломя голову. Лиса всегда ловит глупого зайца.
— А какого не ловит? — улыбнулась невольно Зайла сравнению ее любимого с зайцем.
— Того, который не попадается ей в зубы сам, — нехотя ответил он.
— Вот, вот и я об этом же, чтоб не попасть в зубы ни лисе, ни волку, нужно уйти подальше в лес и там переждать…
— Но чего ждать? — взорвался Едигир. — Ждать, когда твой брат сам уйдет с моей земли?! Но только дурак так может поступить, а на дурака он не похож. Надеяться, что кто-то прогонит его? Кроме меня, нет ни одного человека, кто может собрать вокруг себя людей и дать ему бой. Разве что Бек-Булат, — опустил он голову при воспоминании о брате, — но он не боец, И на него плохая надежда. Уходя в болота, я тем самым добровольно отдаю нашу землю пришельцам. Или не так?
— Я женщина, и не мне решать мужские дела. Но сейчас ты слаб и у тебя нет воинов. Один ты ничего сделать не сможешь. Давай договоримся, что пока ты не окрепнешь и не выздоровеешь окончательно, никаких разговоров о возвращении обратно вести не будем. Хорошо?
— Будь по-твоему, — вздохнул Едигир, — но видят боги, что война только еще начинается.
И этот день был похож на предыдущий, и они все тащили лодку и шли сами, все дальше уходя вглубь по извилистой речке Шайтанке.
Лишь на третий день они вышли к месту, где Едигир решил основать свое зимовье. Недалеко от речного берега возвышался крутой песчаный холм, изрытый барсучьими норами. На другой стороне начиналось большое болото, мерцающее даже издали россыпью клюквы. Вдали темнел кедровый бор, смыкающийся своей кроной с небом. На самом холме росли исполинские сосны.
Лучшего места нам не найти, — расправил затекшие плечи Едигир, — тут и вода и топливо для костра. В лесу поставим ловушки на зверя и боровую птицу. Может, и проживем. Как думаешь?
— Умереть мы и там могли бы. Зачем было забираться так далеко. А мне место нравится. Красиво!
И они полезли на холм, помогая друг другу. Вид сверху был еще чудеснее, и оба заулыбались забыв невзгоды и тяжести дороги.
— А это что? — неожиданно спросил Едигир, наклонившись к земле. — Тут уже кто-то побывал до нас… След от кострища…
— Кто тут мог быть? Может, лесной пожар?
— Нет, костер, который разжег человек, с пожаром никогда не спутаешь. Правда, похоже, что люди тут были давно — несколько лет назад. Гляди, выжженная земля уже успела зарасти травой.
— Но если кто-то тут уже был, то они могут и опять прийти?
— Могут… Но давай не думать об этом. Будем строить землянку, а потом пойдем вокруг, оглядимся, К зиме надо готовиться основательно.
— Смотри, какая зверушка! — неожиданно закричала Зайла, указывая рукой на маленького зверька, который внимательно наблюдал за ними с ветки сосны.
— То бурундучок. Он должен принести нам удачу, То хороший знак.
ШАГ СЕРОЙ МЫШИ
Мамка Сейдяка, старая Аниба, в ночь взятия Кашлыка степняками спать не ложилась. Потрясенная случившимся накануне вероломным убийством Бек-Булата, она приготовилась к самому худшему. А когда сообщили о проигранной битве при устье Тобола, то стало ясно, что Кашлык будет взят со дня на день.
Сейдяку шел уже седьмой год, и старая женщина, вырастившая давно собственных детей, всю любовь переключила на малолетнего наследника. Она холила его и баловала, чем не раз вызывала нарекания со стороны Зайлы-Сузге. Той хотелось видеть в сыне воина и продолжателя дела своего рода, а Аниба переживала за каждую его царапину и болячку. На счастье, малыш рос здоровым и крепким и уже имел собственный лук и детский кинжальчик, который с гордостью носил на поясе. От матери ему достался хороший голос и слух, и он часто подпевал ей, не замечая улыбок старших, с одобрением качающих головами.
Но сказывалась и кровь рода Тайбуги, необузданная и горячая. Он мог перевернуть поднос с едой, если кушанье ему чем-то не понравилось. Мог вырваться из рук баловавшей его Анибы и грозно топнуть ножкой, заявив, что она ему надоела.
— О, — произносила та, — настоящий князь растет! Он еще покажет себя, и о нем услышат все сибирские народы! Батыр будет!
Исчезновение из Кашлыка Зайлы-Сузге даже поначалу обрадовало Анибу. Теперь никто не мешал ей проводить дни и ночи рядом с Сейдяком. Но дальнейшие события показали, что жизни мальчика угрожает серьезная опасность. И Аниба приготовилась бежать.
В ту ночь она как раз готовила и упаковывала одежду мальчика, — теплую обувь, меховые шубки — и собиралась поутру выехать с небольшим отрядом из сибирской столицы, чтобы укрыться в одном из ближайших селений. Но, услышав крики защитников, поняла, что медлить нельзя. Она разбудила мальчика и начала торопливо одевать его, приговаривая:
— Собирайся, дорогой, сейчас к маме поедем… Давай быстрее, давай. Тот хныкал спросонья, но особо не сопротивлялся, натягивая одежду и сапожки. Лишь спросил:
— Я сам на лошади поеду? Да?
— Сам поедет, мой господин, сам… — успокоила его Аниба.
В этот момент в шатер кто-то вбежал, и женщина в испуге вскрикнула. Но то был старый шаман.
— Надо спасать мальчика, — торопливо выдохнул он, — степняки уже в крепости и могут схватить его, Собрались?
— Вот еще зимнюю одежду сложу, — засуетилась Аниба.
— Какая одежда! Тут живым бы остаться, а ты об одежде! Идем, пока не перекрыли все выходы из крепости.
— Где мой лук и кинжал? — заволновался Сейдяк.
— Вот они, вот, — Аниба торопливо подала детское оружие мальчика и, подхватив его на руки, поспешила за шаманом.
