— Кто кусает?
— У него спросите, чего он засунул мне. Все повернулись к Едигиру, но он спокойно стоял и наблюдал за происходящим, будто не был никак к тому причастен. Тогда Насон Рябухин приспустил брюки с приказчика и брезгливо заглянул.
— Матушки мои! Да там мураши! Тьма-тьмущая!
— Ха-ха-ха!!! — дружный мужской хохот стеганул по лесу.
— Ну, молодец Василий! Догадлив! Ай, дает!
— И-и-и… — Тонко выл подпрыгивающий на месте, словно стреноженный конь, Михаила. При том он выделывал замысловатый танец, пытаясь то одной, то другой ногой достать до собственной промежности, то сводил колени вместе, и, мелко подрагивая, приседал и подпрыгивал. По щекам его текли крупные слезы.
— В бороду уже забрались, паразиты! Отпустите руки! Все расскажу!
— Говори! — бросил Едигир, подойдя к приказчику и смахивая ползающих в бороде насекомых. — Я еще гнездо осиное видел, могу принести.
— Не надо, не надо! Силой, хитростью у меня хан ихний людишек забрал, — торопливо и сбивчиво зачастил он, — а чтоб я молчал, так подсунул шкурки проклятые. Взял, не сдержался. То все Тугарин, морда поганая, подговаривал меня. Мол, если не согласимся, то они и нас в полон уведут. Они недалеко тут стоят. Вмиг сыщете.
— А с другой варницы народ где? Живы?
— И их в полон взяли. Только моей вины в том нет. Отвяжите!
— Ладно, пусть идет, — проговорил Едигир, развязывая кушак.
Михаила с ходу стремительно рванулся к лесу, но запутался в штанинах и рухнул на землю, срывая их с себя, громко ругаясь и плача. И уже не обращая на него внимания, мужики сошлись весьма озабоченные всем случившимся.
— Чего делать станем? — ни к кому не обращаясь, спросил Грибан.
— Выручать их надо. Только как? — за всех отозвался Герасим.
— Может, за подмогой в крепость отправим кого? — осторожничал Грибан. — Одним-то несподручно будет.
— Зачем в крепость? — подал голос Едигир. — День туда иди, день обратно иди, а потом ищи их. Сейчас надо выручать. — Остальные молчали, поглядывая то на десятника, то на Грибана.
— Ну, как хотите, а мы с Василием одни пойдем, коль боитесь.
— Воевода не велел в драку ввязываться, — настаивал на своем Грибан.
— Воевода велел людей привести, — Герасим был настроен решительно.
— Ладно, — думая о чем-то своем, проговорил Едигир, — много людей не надо. С ним пойдем, — показал на Герасима. Вы рядом будьте. Как шум услышите какой, палите с ружей, будто большой отряд идет. Так говорю? — все согласно закивали головами, поскольку такой вариант устраивал всех.
— А с этим что делать? — Насон Рябухин показал рукой на Михаилу Митрофанова, который вытряхивал из штанов остатки назойливых муравьев.
— Может, петлю на шею и того… — Он неопределенно взмахнул рукой в воздухе.
— Грех на себя из-за дерьма этого брать не станем, — зашумели остальные.
— Пусть с нами будет, — Едигир тоже не хотел лишних жертв. — Идем, — ткнул он в бок Герасима. — Только лошадь свою оставь.
Они без труда нашли тропу, ведущую к варнице и вскоре услышали запах гари, доносимый встречным ветром.
— Видать, избу спалили, — предположил Герасим. И точно. На поляне дымились остатки обгоревшего сруба, лежал перевернутый на бок котел для выварки рассола, на пожухлой траве поблескивала рассыпанная соль.
— Вот всегда они так, — сокрушался Герасим, — все пожгут, повоюют, перепортят. Не по душе, что на ихней земле соль добываем.
Едигир молчал, отыскивая среди многочисленных следов направление, по которому ушли от варницы нападающие. А те, видимо, и не думали запутывать следы, шли открыто, не таясь, не ожидая, что кто-то будет их преследовать. Тут они чувствовали себя полными хозяевами. Прикинув, он понял, что всадников было не менее полусотни.
— Туда пошли, — показал он рукой. — Нож есть? — спросил Герасима.
— Есть, — тот похлопал по сапогу.
— Спрячь хорошенько, чтобы не нашли, а саблю мне давай.
— Зачем? Не отдам саблю.
— Пленный мой будешь. Понял? Руки давай, вязать буду.
Герасим вытаращил глаза, но подчинился.
— Василий, а ты меня им не продашь? — с недоверием спросил.
— Надо будет, продам. Сам захотел идти, теперь терпи. — Он ловко скрутил ему руки и конец веревки перекинул через седло, запрыгнул на гнедого и дернул за повод. — Аида, поехали!
— Не гони так быстро, — заорал споткнувшийся на первых же шагах Герасим, — а то мертвого притащишь.
Едигир направил коня по хорошо обозначенной тропе, где совсем недавно прошла полусотня. У него не было пока готового плана освобождения пленных и он больше надеялся на удачу или везение, понимая, что рискует не только своей головой.
Несколько раз переправлялись через небольшие речушки, взбирались и спускались по склонам каменистых гор, но Едигир не отвязывал от седла тащившегося сзади Герасима. Он даже не разговаривал с ним, хотя тот и пытался спросить что-то. И лишь когда потянуло дымком от костра, он по неуловимым признакам понял, что до лагеря недалеко, и повернулся к добровольному пленнику, приложив указательный палец к губам.
Вскоре они выехали на берег довольно широкой реки с обрывистыми каменистыми берегами и увидели несколько стоящих друг подле друга шатров, дымящиеся костры, возле которых сидели воины, занятые едой. Едигир огляделся по сторонам и подумал, что он бы разместил шатры иначе и не ставил бы их так скученно, плотно друг к другу. Скорее всего, кто-то из северных князей со своими нукерами пошел в набег на русские варницы малыми силами. Не было видно даже охраны.
Наконец, их заметили. Несколько человек вскочили на ноги, хватаясь за луки, и навстречу ему кинулись трое всадников с копьями наперевес. Они подскакали и, с недоверием поглядывая на лес, ждали, не появится ли еще кто из чащи.
— Кто ты? Откуда? — спросил один из них, Едигира на понятном для него языке. Прозвучавшая речь походила на его, родную.
— Охочусь, — спокойно ответил он.
— А это, кто?
— Русский будет. В плен взял.
— Чей ты человек, охотник? — все еще недоверчиво выспрашивал охранник.
— Я сам по себе. Один живу.
— Чего-то мы не видели раньше здесь тебя… А собаки твои, где?
— Недавно пришел в ваши края с Иртыша, — Едигир понимал, что лучше сказать часть правды, чтобы не попасться на мелочах.
— А его где поймал? — показали на Герасима.
— Тут неподалеку. Могу поменять.
— Чего хочешь за него? — тут же вступил в разговор еще один воин до сих пор молчавший и по возрасту старше говорившего, судя по осанке, сотник или башлык отряда. — Могу сеть дать, почти новая сеть. Тебе и эта сгодится. Соглашайся. А хочешь, соли дадим десять горстей. Как?
