— Он встретил многих воинов, что идут сюда.
— Каких воинов?! — сон отлетел от Кучума, словно комар, сброшенный ладонью с лица. Он вышел из шатра сосредоточенный и готовый к действию. — Где он? Веди его ко мне.
Вскоре к его шатру уже семенил небольшими шажками, непрерывно кланяясь и заискивающе улыбаясь, один из сборщиков дани, что объезжали ежегодно улусы, собирали меха, везли в Кашлык. Кучуму лишь изредка приходилось встречаться с ними, поскольку учет ясака вел Карача-бек. И сейчас, вглядываясь в маленькое невыразительное лицо Кутугая, он не мог припомнить, встречался ли с ним когда-нибудь. Но коль тот попросил о личном свидании, значит дело серьезное. И тут же отчетливо представился тот диковинный зверь из недавнего сна — и стало как-то муторно, нехорошо.
— Что ты хочешь сообщить? Говори, — обратился к Кутугаю, упавшему перед ним на колени.
— Милостивый хан! Пусть Аллах дарует тебе долгие дни жизни! Пусть он даст тебе силы в борьбе с неверными! Пусть… — Кучум слушал, не перебивая, давно привыкший, что чем ничтожнее человек, тем больше лести и притворного почтения спешит он выплеснуть, чтоб ублажить повелителя. Наконец, Кутугай закончил изливать на него свои здравицы и, приподняв от земли голову, заговорил со страхом в маленьких, глубоко посаженных глазах. — Я попал в руки к неверным, сам не желая того. Они напали на меня и моих людей…
— Кто такие? — Кучуму надоело слушать причитания, и он нетерпеливо прищелкнул пальцами.
— Русские, мой хан. На больших лодках плывут сюда. Ружья у них с огненным боем…
— Тыклэ*? — удивился Кучум. — Откуда им взяться?
Ты ничего не путаешь? На лодках, говоришь? Сколько их?
— Я не мог сосчитать, но много. Три десятка больших лодок. И на каждой по два, а то и три десятка воинов.
— Не мог сосчитать, говоришь, — невольно усмехнулся глупости сборщика дани Кучум. — Как же ты ясак считаешь? Знаешь, сколько лодок, знаешь, сколько русских в каждой. Сотен шесть получается. Так?
— Наверное, мой хан. Прости меня, глупого…
— Ты с ними говорил?
— Да, мой хан. Я говорил с самым главным из них. Имя ему Ермак. Вот что он просил передать тебе. — С этими словами Кутугай вытащил из-за пояса небольшой кинжал и передал его в руки Кучума.
Тот внимательно стал рассматривать кинжальчик и ему показалось, что где-то он уже видел его. Но где… Этого вспомнить он не мог. Конец его был обломлен, и, чуть нажав на лезвие, Кучум неожиданно увидел в руках две половины кинжала: рукоять и клинок.
— Это ты его сломал? — спросил Кутугая.
— Как хан мог подумать такое! Таким мне его и дали. Я еще спросил атамана: "Зачем хану Кучуму поломанный кинжал…"
— И что же он ответил?
— Сказал, что хан сам все поймет.
— И больше ничего?
— Еще передал, что желает встретиться с тобой.
— Зачем? Он вызвал меня на поединок?
— Нет. Просто сказал, что хотел бы встретиться с ханом.
— И это все?
— Да, мой хан.
— Значит, они плывут в Кашлык?
— Наверное, — растерянно развел руками Кутугай.
— Как давно ты видел их? И где это было?
— Неподалеку от старого городища Чимги-Тура. Пять Дней назад.
— Хорошо, можешь идти. Хоть ты и принес дурные вести, но я не стану наказывать тебя.
Униженно кланяясь, Кутугай попятился назад и быстро засеменил подальше от ханского шатра. Кучум же еще раз рассеянно покрутил в руках сломанный кинжал, и до него стал доходить смысл послания. Выходит, человек, назвавшийся Ермаком, достаточно мудр, коль сумел таким способом принизить его, хана Сибири. Кинжал с отломанным концом и распавшийся на две половинки говорит о том, что власть в его руках непрочна. И оружие может подвести, сломаться. Вот смысл его послания! Но как он посмел, безвестный русский, непочтительно обойтись с ним, потомком великих ханов?! Кто он такой?! Ермак… Кто-то из царских воевод? Простой воин? Где он смог набрать столько воинов, вооружить их?
— О чем думает хан? — услышал он голос Карачи-бека за своей спиной. — Что это? — указал визирь на поломанный кинжал.
— А ты подумай, — со злостью в голосе Кучум бросил ему в руки обе половинки. — Подумай и скажи, что это может значить.
— Я уже догадался, — спокойно ответил Карача-бек. — Кутугай все рассказал мне и показал этот сломанный кинжал. То старый обычай нашего народа — направлять противнику знак, который бы показал его слабость. Не стоит расстраиваться.
— Ладно. Может, ты и прав. Но откуда взялись эти воины? Почему я до сих пор ничего не слышал о них? Если бы царь Иван готовил свои рати в поход, то мне наверняка бы донесли. А тут шесть сотен в нескольких днях хода от Кашлыка! Почему я только сейчас узнал о них?! Почему?!
— Мои лазутчики молчат. Но я внимательно расспросил Кутугая, и кажется, в наши земли пожаловали казаки.
— Откуда им здесь взяться?
— Их городки стоят на Дону, на Волге. И ногайские властители сообщали не раз, что казаки отбивают их табуны, грабят улусы. Царь Иван — хитрый царь. Когда ему выгодно, то он приглашает этих разбойников к себе на службу, а потом отказывается от них.
— И ты думаешь, они посмеют напасть на Кашлык?
— Трудно сказать, но пускать их так далеко неразумно. Надо выслать несколько сотен и остановить их.
— Все лучшие нукеры ушли с Алеем. И тебе это известно не хуже моего.
— Наберем новых. Думаю, твой племянник Мухамед-Кул сможет выступить против казаков и разбить их.
— Мне бы не хотелось поручать Мухамед-Кулу столь важное дело, — дернул головой Кучум при напоминании о самолюбивом племяннике, — он может почувствовать себя незаменимым. А почему бы тебе, визирь, не пойти башлыком с сотнями?
— Надо готовиться к обороне, — уставясь на вершины темнеющих елей, негромко ответил тот, — может случиться всякое. А вдруг казаки окажутся здесь?
— Типун тебе на язык! Какая-то горстка разбойников, и вдруг доберется к самому подножию ханского холма?! Не бывать тому! Шли гонца к Мухамед-Кулу. Чтоб завтра же был здесь. Пусть все беки, мурзы выставят из своих улусов не меньше, чем по полсотни нукеров Через два дня они должны быть готовы выступить и разбить русских. Пусть пригонят их ко мне с петлей на шее.
Карача-бек коротко кивнул и, чуть прихрамывая, направился в глубь городка. Навстречу ему попались ханские сыновья Ишим и Алтанай с озабоченными лицами.
— Что-то случилось? — спросил визиря широколицый и плотно сбитый Ишим.
— Хан расскажет вам обо всем, — не останавливаясь, Карача-бек прошел мимо, великолепно зная, что ханские дети, впрочем, как и жены, да и остальные родственники, недолюбливают его.
Кучум, увидев спешащих к нему сыновей, чуть поморщился. Он заранее знал, как те начнут клянчить у него разрешения выступить с сотнями, чтоб сразиться с русскими. Но с их опытом… Рано, рано еще им быть башлыками в походах, не успел пока сыновей обучить опасному воинскому делу.