— Потому что в этом случае вы бы потребовали, чтобы я возглавил ваш… гм, вашу революцию. Ведь так?
— Безусловно, главнокомандующий. Такая фигура как вы…
— В том-то и дело, молодой человек. Не стану кривить душой: соблазн у меня был, и большой. Однако позже я передумал. Знаете ли, у меня есть хорошая работа, которая мне очень нравится и не сильно отягощает мою совесть, и я не хотел бы променять её на ту неблагодарную ношу, которую вы взваливаете на свои плечи. Малодушно, не спорю. Но лучше уж я останусь во главе Корпуса и со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы вы поскорее очистили нашу несчастную планету от мафиозной заразы. Да поможет вам Господь в этом нелёгком деле.
«Да поможет Господь всей Терре-Сицилии», — эхом откликнулось в мыслях Конте.
К тому времени заговорщики уже оправились от первого шока и принялись за своё дело.
— Господин вице-адмирал, — доложил коммодор Валенти. — Все верные нам части и соединения находятся в боевой готовности. Весь личный состав верховного командования взят под домашний арест. Первый этап операции прошёл без серьёзных инцидентов.
Конте вновь козырнул адмиралу Ваккаро и направился к главному терминалу, откуда он мог связаться со всеми кораблями, частями и соединениями, дислоцированными в пространстве Терры-Сицилии. Усевшись в широкое мягкое кресло, он обратился к работающему за пультом старшему оператору:
— Линии связи готовы, командор?
— Так точно, вице-адмирал!
— Передавайте «красный пароль».
— Есть «красный пароль»!
Одновременно во всех наземных и космических частях была объявлена боевая тревога первой степени. Верные заговорщикам силы, ядро которых составлял Девятый флот, немедленно двинулись на выполнение своих заданий, а на остальных кораблях, космических станциях и в наземных казармах поднятый по тревоге личный состав замер у ближайших видеоприёмников в ожидании срочного сообщения от верховного командования.
— Минута до прямого эфира, — произнёс оператор, не отрываясь от пульта.
К Конте быстрым шагом подошёл Лоренцо Ваккаро.
— Вы будете выступать в живую? У вас нет готовой записи?
— Запись есть, — ответил Конте. — Но я решил, что будет лучше сделать заявление в прямом эфире. Так честнее.
— Полностью согласен с вами, молодой человек, — одобрительно кивнул адмирал. — Позвольте я встану рядом с вами. Обещаю ни во что не вмешиваться. А моё молчаливое присутствие на экранах поможет избежать локальных инцидентов.
— Это будет замечательно, главнокомандующий, — ответил Конте, а в мозгу у него мелькнула заманчивая мысль: «Вот если бы он ещё и сел на моё место…»
— …Шесть, пять, четыре, — отсчитывал оператор, — три, два, один… Вы в эфире!
Конте глубоко вдохнул:
— Дорогие сослуживцы! Офицеры, сержанты и рядовые, весь технический персонал Сицилианского Экспедиционного Корпуса. Я, вице-адмирал Марчелло Конте, первый заместитель командующего Девятым флотом, обращаюсь к вам как председатель Совета Национального Спасения Терры-Сицилии…
Он говорил заученный текст, почти не слушая себя, а перед его внутренним взором одна за другой мелькали картины того, что происходит сейчас и что должно произойти в ближайшие минуты. Вот эскадрильи челноков, отделившись от кораблей-маток, стремительно снижаются к поверхности планеты и берут под контроль воздушное пространство над всеми военными городками СЭК — благо семьи военнослужащих Корпуса предпочитали селиться компактно и не смешиваться с остальной массой соотечественников. Над всеми значительными городами Терры-Сицилии зависают на антигравах огромные неповоротливые боевые станции суборбитального класса, взяв под прицел все стратегически важные объекты. Десантные группы коммандос готовятся к штурму главных резиденций всех донов, основных административных центров Семей и крупных полицейских участков. Одновременно со всем этим свыше тысячи высокопрофессиональных сетевых взломщиков приступают к захвату всех принадлежащих Семьям телекоммуникаций, электронных банков данных и устанавливают контроль над их финансовыми и информационными потоками. Пока что всё происходило бескровно, но вот-вот прольётся первая кровь — это было неизбежно и неотвратимо. Дай-то Бог, чтобы её пролилось как можно меньше…
Когда Конте закончил свою речь, и старший оператор отключил связь, в зале повисла тишина, нарушаемая только бормотанием нескольких офицеров, которые короткими фразами подтверждали получение текущих докладов от командиров эскадрилий и десантных частей.
— Первая реакция! — громко воскликнул коммодор Валенти, склонившись над соседним пультом. — Вторая специальная десантная бригада Пятого флота готова к выполнению боевого задания и ждёт наших распоряжений.
— На связи командование орбитальной станции «Сиракуза», — тотчас послышалось из дальнего конца зала.
— Четвёртый дивизион планетарных заградителей…
— Полярная база «Энцо Тоскани»…
Сообщения посыпались, как из рога изобилия. Конте и его штаб были готовы к такому развитию событий, поэтому без промедления принялись распределять боевые задачи — работы хватало на всех.
Адмирал Ваккаро мягко положил руку на плечо Конте. Тихо, почти шёпотом он произнёс:
— Всё отлично, сынок. Ты говорил красиво и убедительно. Я бы так не смог. Потому что я не верю в то, что смогу сделать всё обещанное. А ты веришь — значит, сделаешь. И другие верят, что ты сможешь.
Конте отчаянно хотелось, чтобы это было так. Он по-прежнему сомневался в правильности своего выбора и тем не менее понимал, что дороги назад нет. А впереди были годы напряжённого и кропотливого труда, годы борьбы с инерцией погрязшего в коррупции общества, годы испытания соблазнами власти — и для него самого, и для тех людей, с которыми он разделит это тяжкое бремя.
«Чем станет Терра-Сицилия через двадцать лет? — думал Конте. — Свободным обществом достойных граждан или тем же, чем есть сейчас, только с другими вывесками? Кем стану я — человеком, который привёл свою страну к свободе и демократии, или очередным кровавым диктатором, верховным пастухом забитого стада овец?…»
Человек, который уже на следующий день будет провозглашён первым президентом Республики Терра-Сицилия, терзался сомнениями.
Глава 23
Игорь Поляков, адвокат
Мой зять Уильям Василов лихо посадил флайер на крышу нашего дома и заглушил двигатель. Я облегчённо перевёл дыхание и отключил противоперегрузочный антиграв пассажирского кресла.
— Вот что, Билл, — повторил я уже в который раз. — Я совсем не против твоей любви к рискованной езде. В конце концов, каждый волен сам выбирать свою смерть. Однако прошу тебя: когда мы летим вместе, будь поаккуратнее. Если Юля станет вдовой, это невелика потеря; но я совсем не хочу оставить её сиротой.
