– Да, нас привезли сюда.
– И маркиза?
– Ну да, пана маркиза и меня! Сначала мы все думали, что маркиз умер, и доктор так говорил, а когда привезли его сюда и пригласили ксендза...
– Польского? – переспросил Кирш.
– Из католической церкви святой Екатерины. Он пришел, оглядел пана маркиза, расспросил все, как было, осмотрел шкатулку и лекарство, которое давали пану, и стал уверять, что пан жив, только будто бы ему дали слишком много лекарства. Затем ксендз из той же шкатулки взял другой флакон, влил маркизу в рот и стал растирать ему тело сукном, и пан маркиз очнулся. «Ну вот, – сказал ксендз, – а я уж думал, что мне и поговорить с ним не придется».
– Значит, они были знакомы?
– Я так понимаю, что да! Пан маркиз, когда очнулся, то сказал: «А, вы здесь уже, отец!»
– Вот что, – предложил Кирш, – не пройдем ли мы с вами куда-нибудь распить бутылку вина?
– Не могу! – ответил Станислав. – Кроме меня других слуг в доме нет; я вышел на минуту только подышать воздухом и должен вернуться.
– А кто же остался с маркизом?
– При нем теперь ксендз. Мне долго с вами говорить нельзя; будьте ласковы, скажите, как мне найти вашего товарища?
– Это который нарисовал профиль на столе?
– Да-да, профиль! Вы знаете об этом?
– Мой милый Станислав, – серьезно сказал Кирш, – я знаю больше, чем вы думаете и можете предположить.
На самом деле Кирш ничего не знал, но он счел выгодным притвориться перед Станиславом.
– Неужели? – подхватил тот, легко поддаваясь игре Кирша. – Неужели вы знаете больше, чем я могу предположить? В таком случае вам известно также...
– Чей это был профиль? – таинственным шепотом подсказал Кирш.
Станислав вздрогнул.
– Мне это известно, – заявил Кирш с неподражаемой уверенностью. – Вы приехали сюда, в Петербург, чтобы отыскать ее?
– Да! – не без удивления подтвердил Станислав, забывший, что сам рассказывал об этом Варгину.
– Только вот что! – деловито возразил Кирш. – Неужели вы думаете, что отыщете ее, оставаясь в услужении у маркиза в качестве его лакея?
– О, пусть пан не думает, я никогда не был лакеем, и если стал им, то лишь для того, чтобы добраться до Петербурга!
– Ну, а здесь вы должны уйти от маркиза и стать сами господином!
– Но на это надо иметь деньги! Если пан принимает во мне участие, то пусть покажет мне, как добыть деньги.
– И ведь надо торопиться! – нарочно поддразнивая Станислава, сказал Кирш. – Иначе уйдет время, и она может уехать!
Станислав схватился за голову.
– Иезус Мария! – вырвалось у него. – Что же из этого будет?
– Из этого будет то, что вы напрасно приехали в Петербург и что вы сами останетесь в этом виноваты, если не захотите слушать меня.
– Я рад слушаться!
– Тогда и деньги будут!
Станислав разинул рот и невольно спросил:
– Откуда?
Кирш, нимало не смущаясь, ткнул себя пальцем в грудь и ответил:
– От меня! Вам сколько нужно на первое время? Рублей двести довольно?
Станислав задумался.
– Мне нужно, – стал высчитывать он, – купить приличное платье, взять номер в приличной гостинице; с теми деньгами, какие у меня были и какие я получил от пана маркиза, у меня есть около ста рублей, и двухсот мне хватит! О, если бы я имел двести рублей!
Кирш положил ему руку на плечо и сказал:
– Вы будете иметь их!
– Пан смеется надо мной?
– Нет, сегодня же вечером я вам принесу эти деньги. Скажите мне только, как пройти к вам вечером в дом. Вероятно, сзади есть другой вход?
– Есть! – сказал Станислав. – Сзади дома – сад, этот сад кончается стеною, и в ней калитка.
– Заперта?
– Но ключ от нее у меня! Мне сказано, что сегодня вечером я должен стоять у этой калитки и пропускать всякого, кто постучит три раза и скажет слова пропуска.
– Какие это слова?
– О, это я не могу сказать вам! Я дал страшную клятву не выдавать их.
– Но, во всяком случае, вы можете пропустить меня и без них?
– И этого не могу! Той же клятвой я связан, что не пропущу никого, кроме тех, кто произнесет условленные слова!
– Так пропустите меня через дверь с улицы!
– Дверь с улицы будет заперта, а ключ от нее мне не дадут!
Разговор, так хорошо начавшийся для Кирша, вдруг принял совсем другой оборот.
Неизвестно было, правду ли говорил Станислав, или он просто испугался, что все-таки незнакомый ему человек требует, чтобы его впустили в дом.
– Но ведь я же принесу вам деньги! – попытался все-таки соблазнить Станислава Кирш.
Тот опустил голову и развел руками.
– Если пан хочет это сделать, то пусть принесет их завтра утром!
– Но завтра утром, может быть, будет поздно! – сказал Кирш.
– Так что же делать? – недоумевающе произнес Станислав.
Кирш наклонился к его уху и внушительно прошептал ему: «Ждать меня сегодня вечером!», – а потом приподнял шляпу и громко добавил:
– Так до сегодняшнего вечера! До свидания!
Станислав, ничего не понимая, остался на месте и долго глядел вслед удалявшемуся Киршу, до тех пор пока тот не скрылся за углом.
А Кирш, повернув за угол, постарался ознакомиться с местностью; он обошел квартал и легко отыскал с закоулка стену и калитку в ней.
Сделать это было легко, так же, как легко было сказать Станиславу, чтобы он ждал сегодня вечером; но, чтобы в действительности выполнить такое обещание, для Кирша существовало серьезное препятствие; оно заключалось не в словах пропуска (Кирш мог догадаться, какие они были), но в двухстах рублях; между тем их не только не имелось у Кирша, но он и не знал еще, откуда возьмет их.
Когда он явился к Варгину и Елчанинову и сказал им, что ему нужно сегодня к вечеру двести рублей, они от всей души, чистосердечно расхохотались, думая, что он шутит.
– Да вы не дерите глотки! – остановил он их. – Я говорю вам, что это вполне серьезно.
– Тем оно смешнее, – заговорил Варгин, – или, может быть, и вовсе грустно, потому что, значит, ты сошел с ума, если серьезно говоришь нам такие вещи.
– Мне нужно достать сегодня к вечеру двести рублей! – процедил сквозь зубы Кирш и стал ходить по мастерской, углубившись в размышления.
