Боги и бодхисаттвы не снизошли. Цурумацу скончался в пятый день восьмой луны в возрасте трёх лет. Потеряв сына. Тятя обезумела от горя, Хидэёси впал в беспросветное уныние. Скорбную весть о смерти наследника он получил в киотоском храме Тофуку и остаток дня, а затем всю ночь провёл в уединении, на следующий день обрезал волосы и облачился в траурные одежды. Иэясу Токугава и Тэрумото Мори, прибывшие выразить свои соболезнования, тоже обрезали волосы в знак величайшей скорби, и всё прочие вассалы последовали их примеру.
На рассвете Хидэёси отправился в святилище Киёмидзу и затворился в покоях для медитации, отказавшись принимать кого бы то ни было. На девятый день восьмой луны он прибыл в Ариму на горячие источники, но и там время проводил в одиночестве.
Погребальный обряд состоялся в Миёсиндзи — Будзэн Исикава, бывший наставник Цурумацу, был последователем Нанкагэнко, настоятеля этого буддийского храма.
После похорон Тятя, измученная душевной болью, Удалилась в замок Ёдо и стала ждать визита Хидэёси — только он мог облегчить её страдания, больше помочь было некому.
В середине десятого месяца Хидэёси наконец вырвался к ней и провёл ночь в замке. Впервые после смерти сына они остались наедине. В тот вечер все обитатели замка были приглашены на пир, устроенный в зале приёмов в честь праздника любования полной луной. Всех потчевали сакэ, даже гонцов и оруженосцев, которым подали угощение на энгаве.
Прохладный ночной воздух был пропитан грустью, отражение восхитительно прекрасной луны скорбно тонуло в водах Ёдогавы. Хидэёси и Тятя старательно избегали упоминаний о Цурумацу. Его высокопревосходительство рассказывал о прошлогоднем военном походе по прибрежным восточным трактам после взятия Одавары, превозносил красоту леспедец в Ивацуки и виды Киёмидэры в Окицу, где он провёл несколько дней, восхищался очарованием залива Таго.
Затем они заговорили о Когоо, и Хидэёси вдруг предложил:
— А не выдать ли мне её замуж?
— Полагаю, тогда она быстрее утешится, — кивнула Тятя.
— Вот и славно. Что скажешь о Хидэкацу?.. Да, пожалуй, это удачная мысль. Я выдам её за Хидэкацу в нынешнем месяце или в начале следующего.
Решение, как всегда, было принято мгновенно. Когоо лишилась семьи ради безопасности Цурумацу в будущем, но и юный наследник кампаку, и Ёкуро Садзи покинули этот мир, так что заложничество Когоо потеряло смысл. Осталась только её скорбь. Хидэёси, схоронивший сына, внезапно проникся жалостью к этой несчастной женщине и вознамерился устроить её свадьбу как можно скорее.
На пир по случаю любования полной луной был специально приглашён знаменитый танцор Умэмацу. Таким образом, Хидэёси посвятил праздник памяти своего наследника — маленький Сутэ когда-то любил пляски этого искусника. Теперь осиротевшие родители смотрели представление, испытывая одни и те же чувства, их сердца бились в унисон. В глазах Тяти Хидэёси перестал быть и смертельным врагом, и повелителем, которому она отдала своё тело, и возлюбленным, чьи похождения заставляли её жестоко страдать от ревности. Общая боль всё уравняла, они превратились в обычную семейную пару: пожилой муж и молодая жена, убитые горем, безутешно оплакивающие потерю своего единственного ребёнка.
Хидэёси имел склонность быстро принимать решения, и в тот вечер определилась судьба не одной Когоо. Под конец пира он объявил Тяте, что собирается сделать наследником своего племянника Хидэцугу, передать ему титул кампаку и Дзюракудаи. В глубине души Тятя не могла с ним не согласиться: пятидесятишестилетний полководец, только что потерявший единственного сына, просто обязан позаботиться о преемнике, и чем раньше — тем лучше.
Она осмелилась спросить его о строительстве военных кораблей — в последнее время пересуды об этом не утихали, — и на сей раз Хидэёси ответил честно, без тени колебания:
— Воля изъявлена. Мои воины скоро отплывут на них завоёвывать Чосон.
Самодержец, осознавший скоротечность и тщету человеческой жизни, был охвачен безудержным стремлением молниеносно осуществить все свои замыслы как в политическом, так и в личном плане. Он торопился жить, и у Тяти от этого щемило сердце, и она любила старого воина ещё сильнее. Разделяя чаяния Хидэёси, она поддерживала все его решения.
— Вы поступаете мудро, — вот и всё, что она сказала тогда, услышав о готовящемся походе на Чосон.
Вопросом наследования Хидэёси не замедлил заняться вплотную — вскоре после разговора об этом с Тятей на пиру по случаю любования луной он приступил к действиям.
Хидэцугу, племянник кампаку, был старшим сыном его сестры и правителя Мусаси, а значит, самым близким родственником по мужской линии. К тому же он участвовал в многочисленных битвах на стороне Хидэёси, взял штурмом замок Яманака во время осады Одавары, одержал несколько побед на севере и после падения дома Ходзё получил в награду от главнокомандующего в дополнение к своей вотчине в Оми прежние земли Нобукацу Оды на севере Исэ и в Овари, став, таким образом, владетелем обширнейших угодий с доходом в миллион коку.
Настал одиннадцатый месяц, и Хидэцугу был объявлен приёмным сыном Хидэёси, а на четвёртый день двенадцатой луны дадзё-дайдзин
[86]
по воле его высокопревосходительства предпринял меры, целью имевшие передачу полномочий кампаку наследнику рода Тоётоми. В двадцать восьмой день двенадцатой луны, когда подходил к концу 19-й год Тэнсё
[87]
, Хидэёси назначил Хидэцугу на пост кампаку, а себе взял титул тайко
[88]
.
На том же пиру по случаю любования полной луной Хидэёси пообещал Тяте выдать замуж Охацу, и в начале нового года дело было сделано. Хидэкацу, младшему брату Хидэцугу, в ту пору исполнилось двадцать четыре года. Хидэёси усыновил его ещё в 13-м году Тэнсё, отдав ему при том во владение уезд Камэяма в Тамбе и присвоив чин десятника Левой императорской гвардии. Под этим именем молодой воин и прославился — десятник Тамба. Позднее Хидэёси пожаловал приёмному сыну земли в провинции Этидзэн с доходом в пятьдесят тысяч коку, а после Одавары к ним прибавились угодья в Синано и Каи. Резиденция Хидэкацу какое-то время находилась в Футю, но по просьбе матери ему пришлось переехать в Гифу, чтобы жить подле неё. В довершение характеристики добавим, что Хидэкацу был крив на один глаз.
Перед официальным оглашением помолвки Тяте предстояло сообщить обо всём сестре. Поскольку приказ исходил от самого тайко Хидэёси, не было и речи о том, чтобы испрашивать у Когоо согласия, просто Тятя хотела дать ей время привыкнуть к мысли о новом замужестве и подготовиться к свадьбе.
Дождавшись окончания празднеств первой недели нового года и отъезда гонцов, передававших поздравления от своих высокопоставленных хозяев, она нанесла визит сестре. Когоо вежливо пригласила её войти и спокойно осведомилась:
