Страшно и дико было Гавлониту слышать такое. Ревностные и ессены вообще не имели рабов. У правоверных иудеев, если невольники становились прозелитами (а иных в домах не держали), они считались членами семьи, хотя, конечно, не имели равных прав с хозяевами.
– Будь ты проклят, второй Вавилон! «Взятки берут у тебя, чтобы проливать кровь; ты берешь рост и лихву и насилием вымогаешь корысть у ближнего твоего, а Меня забыл, говорит Господь Бог» (Иез. 22:12).
Хорошо, что никто в отряде, включая многомудрого Мнемона, не знал иврита, не то новоявленному «всаднику» могло бы дорого обойтись это необдуманное восклицание. Осознав свою оплошность, Гавлонит поспешил перевести беседу на другую тему:
– Как у вас отличают рабов от свободных бедняков?
– Как и у вас: по одежде. Рабы-прислужники всегда ходят в подпоясанных туниках – для удобства движений. Многих выдает еще и ошейник, непокорных – клейма на лицах. Пролетарии – местные свободнорожденные бедняки, не имеющие средств на обычную белую тогу, носят туники и темные плащи-пенулы из грубой шерстяной или льняной ткани, простые деревянные башмаки в непогоду или сандалии – в теплое время, а также пилеус – конический колпак – в качестве головного убора.
– Так вот эта огромная очередь состоит из пролетариев?
– Да, они получают тессеры – жетоны на бесплатный хлеб, вино, посещение гладиаторских игр или какие-нибудь иные государственные раздачи. Римские бедняки – самый счастливый народ. Они никогда не работают, получая все бесплатно! Да еще многие из них сдают внаем собственных рабов!
– Чего же добрую треть сих «счастливцев» я вижу собирающими подаяние?
– Вовсе не из-за того, что им нечего есть или негде ночевать. Настоящих нищих среди римлян нет, это всего-навсего своеобразный обряд. Просить милостыню – известное средство отвратить месть судьбы...
Оказавшись в Риме, иудей воочию увидел то, о чем рассказывал ему Мнемон на палубе триремы, пытаясь подготовить к особенностям новой жизни. В первую очередь это касалось тех аспектов «модус вивенди»
[78]
потомков Ромула, которые сразу бросались в глаза, – одежды, причесок, украшений, манер. Все служило одному: показать свободу и независимость квиритов и подчиненность им других народов.
Костюм римлян сформировался в раннереспубликанский период, отличавшийся относительной суровостью быта Эстетическим каноном в те времена считались суровые воины-патриции и величественные женщины-матроны. Этот идеал подчеркивали сложные одежды, придававшие фигурам помпезность и статику. Основными тканями служили шерсть и полотно, а цветовая гамма не хвастала разнообразием.
Однако вот уже более столетия в Рим привозят восточные шелка, иногда почти прозрачные. И в результате легкие осенние и весенние облачения латинян пестрят яркими цветами – красным, фиолетовым, коричневым, пурпурным, желтым. Парадным цветом одежды, правда, остался белый.
Сложный, изысканный характер имеют оттенки и сочетания цветов: светло-голубого и зеленого с белым, светло-лилового с желтым, серовато-голубого, розовато-сиреневого.
Римские ткани отличает также геометрическая орнаментация – круги, квадраты, ромбы с вписанными в них розетками, четырехлистниками, стилизованными листьями плюща, аканта, дуба, лавра, гирляндами цветов. Узоры вышиты или вытканы двумя или тремя цветами, что вместе с золотым декором придает тканям особую пышность и роскошь.
Особый интерес Гавлонит проявил к прическам, которые, подобно одежде, одновременно были и похожи, и непохожи на те, что он привык встречать в Иудее. Мнемон удовлетворил его любопытство, бесцеремонно показывая пальцем на мужчин в толпе, которые своим обликом могли проиллюстрировать тот или иной пример.
– Парикмахерское искусство у квиритов, так же, как у эллинов, пользуется повышенным вниманием. На мужских головах перед нами представлены всевозможные фасоны стрижек. Вот самая распространенная – с густой челкой, закрывающей весь лоб до бровей или до середины лба. Вся масса волос подстригается до мочки уха и легко подвивается. Молодые римляне выбривают лица, в зрелом возрасте иные начинают носить бороды, но значительно меньших размеров, чем у греков, ассирийцев или у вас, иудеев. В наши дни мужские стрижки куда более разнообразны, чем в старину. Они утеряли отпечаток аскетизма и суровости, приобретя некоторые черты вычурности и изнеженности. Правда, появилась и обратная тенденция. К примеру, только пролетарии сейчас носят прически с челками, с завитыми прядями...
– Как Гай?
– Тсс! Не дай боги ему услышать, что мы говорим об этом! Видишь, какой он мрачный?! Обнаружил, что далеко отстал от моды! Патриции ныне подражают стрижке императора: прямые пряди вместо сильно завитых волос. Август считается идеальной личностью и большим любителем заветов старины. Именно ему мы обязаны отказом от греческих канонов и возвратом к староиталийским формам, кои были популярны у римлян три века назад. А некоторые щеголи возродили этрусские прически времен основания Вечного города. Одним из них был великий поэт Вергилий, не раз гостивший на вилле моего патрона. Крупные пряди зачесанных на лоб слегка вьющихся волос напоминали силуэт латинской буквы «S». Такие мужи, как твой отец Серторий, пренебрегая модой, предпочитают «солдатские» прически – короткие, иногда просто щетины, которые остроумцы в шутку прозвали «ежиками». Они удобны для шлема – голова не так потеет. Ну, и есть еще утеха плешивых – убранства из накладных волос. Частенько лысые употребляют парики, делая на них различные прически, кои зависят от поры дня, погоды...
– Прибыли! Разгружаемся! – прервал их беседу возглас Гая.
Иуда с недоумением обвел взглядом большое, довольно неказистое строение, смахивающее на парфянский караван-сарай. Он не ожидал, что знатный патриций может иметь такое жилье. Презрение и разочарование явственно читались на физиономиях всех ликторов. Легат смущенно кашлянул:
– Я прибыл в Рим инкогнито, поэтому остановлюсь не у себя в родовом доме, а во владении одного из моих клиентов. В молодости я частенько использовал это здание для любовных свиданий...
– Почему не пожить у своей семьи? К чему скрываться? Августу уже наверняка донесли, что ты в Риме! – бесцеремонно прервал командира Серторий.
– Ах, доблестный примипул, какой же ты все-таки, прости за грубое слово, мужлан! Де-факто я в столице, а де-юре – на службе, на пути в Германию! Однако куда спешить? Военных действий там нет и не предвидится! Вар недолго побудет без меня. Если я буду вести себя тихо и скромно, наш добрый принцепс не станет возражать, коли уставший от тягот воинской службы на Востоке солдат отдохнет немного на родине. Что ему стоит прикрыть глаза на пару недель и не заметить мое пребывание в Риме? Я же здесь долго не задержусь...
– Как бы не так! – шепнул Квинтилий на ухо еврею. – Клянусь Дионисом, мы проторчим в столице самое малое два месяца, а не две недели. А то и куда дольше. Как бы еще Парилии не остались отметить!
– А что это?
