— Дедушка уже дал мне школьное — Хуа То.
Тайпан удивленно поднял брови:
— Ты знаешь, в честь кого назван?
— Да, досточтимый. Тринадцать веков назад
[30]
так звали одного из предков нашего рода, богоравного мудреца и врача-целителя, основоположника многих стилей цюань-шу.
[31]
— Даже это тебе ведомо! Поистине, твой дедушка вырастил жеребенка, способного стать тысячеверстным скакуном! А может, ты лис, оборотившийся мальчиком? Дай-ка я посмотрю тебе в глаза, а ты мне расскажи, зачем я это делаю…
— Мэн-цзы
[32]
завещал: «Из всех частей человеческого тела нет ничего более прекрасного, чем зрачок. Зрачок не может скрыть зла в человеке. Если в груди человека все прямо, зрачок блестящ. Если нет прямоты в его груди, зрачок человека тускл. Вслушивайтесь в слова человека, всматривайтесь в его зрачки. Разве он сможет тогда скрыть свой характер?»
— Верно! Глаза есть зеркало человеческой души… Твои зрачки ясны, но в них проглядывает стремление совершить жестокость…
— Всегда правы люди, находящие в чем-либо несовершенство, ибо ничто не совершенно, — неожиданно вмешался в разговор маленький жрец.
— Ага, наставник По уже на твоей стороне, — усмехается Минь. — Ничего, жестокость — не помеха тому, кто вступает в храм, ее можно перевоспитать. Приблизься и посмотри на это, — продолжает главный жрец, закатив рукава халата и обнажая руки по локоть. На внутренней стороне запястий багровые шрамы, выжженные, по всей видимости, раскаленным железом, сливаются в рисунки — тигр и дракон.
— Каждый вступающий в храм обязан знать заранее: или он выйдет из этих стен с такими вот знаками, или не выйдет вовсе. Твое слово?
Благоговейный страх овладевает Хуа То. Он падает на колени и упирает лоб в пол.
— Я покорнейше прошу принять меня в обитель Шаолинь.
Это случилось в десятый год Вань-ли.
Южная Африка, 1603 год
Мбенгу, подумать страшно, не позволил забить себе колышки в зад! Для народа зулу этот вопиющий поступок навеки остался примером бесстыдства и неблагодарности.
Разве горбатая Тетиве, которая из-за своего безобразия осталась нетронутой мужчиной и потому сделалась более желанной для духов, не была самой могучей ворожеей в окрестностях? Разве не ее скрюченные руки, смахивающие на птичьи лапки, поддерживали в клане равновесие между добром и злом, жизнью и смертью?
И разве не Те-Кто-Пришел-В-Этот-И-Ушел-В-Потусторонний-Мир-Раньше-Нас поведали ей: Могучий Слон и его слонята пытаются разрушить древние обычаи, значит они — отъявленные колдуны. Ведь нельзя осквернять лес, дарующий нам тень.
И разве не должен разоблаченный чародей с радостью отдаться в руки палачей, чтобы устранить зло, которое он причиняет роду?!
…Стада зулу начали редеть от неведомой болезни, как группа антилоп, попавшая в засаду, под ударами охотников. Тетиве потеряла сон. Словно корешки перед изготовлением священного снадобья, она перебирала и взвешивала каждый прожитый год, отыскивая в накопленных знаниях ответ: кто причинил мор? Что колдун, это ясно, но кто он? Приглядывалась ко всем, даже к детям. Если ты презираешь маленьких, наступи на скорпиона и сразу поймешь свою ошибку.
Вечерней порою спала жара, и зулу занялись привычными домашними делами. Решила знахарка сотворить обычный обход по окрестным кустам, посмотреть, как наслаждается молодежь «прелестями дороги». В юности, смертельно разочарованная равнодушием, которое оказывали ей парни, ревнующая ко всем девушкам-одногодкам. Тетиве возненавидела этот обычай. Старость притупила остроту чувств, и сейчас она относилась к традиции благосклонно.
Законы племени запрещают рожать детей вне брака. Но пока молодой зулу пройдёт инициацию — обряд посвящения в воины, станет защитником рода и накопит скота на лоболу, выкуп за невесту, пройдет немало лет. Если не допускать похотливых бычков к телкам, и те и другие взбесятся. «Прелести дороги» приходят на выручку: и обычай соблюсти позволяют, и напряжение в паху снять. Каждый юнец, не добившийся еще права жениться, может по согласию выбрать себе подружку, удалиться с ней на всю ночь в кусты и заниматься чем угодно — при условии, чтобы девушка не затяжелела. Иначе смерть нарушителю закона!
В таких ночных встречах складывались будущие супружеские пары, да и присмотреть за горячими юнцами и юницами не мешает. А ну как не сдержат себя — и племя лишится хорошего воина?! С плохим-то, кого не жалко, ни одна красотка не пойдет в кусты! И потом не зря зулу говорят: когда два слона занимаются любовью, они вытаптывают всю траву. Ни один отец не допустит, чтобы сын сам выбрал себе невесту.
Поэтому старая Тетиве по просьбе вождя и старейшин проверяла, как ведут себя любовники, не слишком ли резво сходятся. Быстро полюбить женщину значит быстро разлюбить ее.
К ворожее привыкли, ее не стеснялись…
В тот вечер пар оказалось мало. В деревне знахарка заметила десятка два одиноких девушек. Толстенькие — аж глазу приятно, ведь дородность — первый признак красоты зулусок. Чистые, искупанные в реке и умащенные животным жиром. Волосы украшены сияющими коронами из жучков-светлячков. Широкие бедра завернуты в ткани излюбленных ярко-алого и голубого цветов. Но почему на всех такие странные бусы? Нет ни белых стекляшек, означающих любовь, ни зеленых, символизирующих возбуждение, ни желтых, приносящих удачу… Только розовые — бедность, черные — тоска, красные — печаль, полосатые — сомнение, бурые — разочарование… Влюбленные обмениваются ожерельями, в которых сочетания цветов переводятся на язык сердец. Каждое украшение зулуски таит в себе пословицу, пророчество, намек. Что же они хотят сказать своими бусами? Почему у некоторых заплаканные глаза?
Заклинательницу охватил гнев. Это Мбенгу виноват! В набегах на соседей, которые он постоянно устраивает, его воины захватили немало пленниц. На них законы племени не распространяются, владельцы делают с рабынями, что хотят, пренебрегая будущими невестами-соплеменницами. Конечно, наложниц не надо часами ублажать, как зулусок, чтобы завоевать их благосклонность, с ними проще — удовлетворил похоть и отдыхай!
Впрочем, даже отдыхать не дает своим приспешникам презренный Мбенгу, подумала ворожея, увидев, как на окраине крааля Могучий Слон обучает своих избранных сподвижников новому, изобретенному им способу боя копьем и щитом. Тетиве осуждающе покачала головой: неизвестный предкам прием, сколько горя и бед он принес и зулу, и их соседям. Сколько крови пролилось! Не только в битвах! Вон, ноги у всех боевых бычков окровавлены. Проклятый духами чужеземец заставил воинов ходить босиком, без сандалий! Обувь, видите ли, мешает быстро бегать и прыгать. И неразумные телята слепо идут за ним, как за буйволицей — предводительницей стада.
