Самым лучшим бойцом и охотником он стал и без человеческого мяса.
Пытался он нарушить и второй закон: не позволил уничтожить своего первенца, рожденного от молодой уветки. Он взял в жены именно ее, так как в их венах текла кровь общего отца Нджвалуи. Человек по имени Слон тайно стремился блюсти заветы родного племени: король обязан иметь наследника только от сестры.
Вождь йагов пытался его переубедить, потом внезапно уступил. Младенца не тронули.
Через два дня Человек по имени Слон ушел на охоту. В отсутствие отца ребенка бросили крокодилам.
И Человек по имени Слон покинул йагов, взяв с собой жену-уветку. Он не желал оставаться в племени, которое отказывало мужчинам в их главном предназначении — продолжать род. Нельзя просто так, не выращивая потомства, бросать семя в женское лоно, это страшнейший грех, за него накажут духи. Он ушел открыто, предупредив йагов, что небо готовит им скорое мфекане в отместку за их черные дела.
Йаги не тронули дерзкого, ибо ведали его правоту. Их целью было спастись от мфекане, и пророчество Человека по имени Слон вселило смятение в их умы. Они не решились убить провидца и усугубить гнев духов, грозивший обрушиться на племя.
Почти год пробирался изгой с запада, края смерти, на восток, страну жизни. Жена его перешла в мир иной от укуса мамбы, сам же он целым и невредимым вышел к краалям зулусов…
А может, не вышел? Может, все происшедшее в селении Нделы было только сном, навеянным духами?! Разве четыре года назад он не сидел вот так же ночью у костра, не прислушивался к разговорам предков?
Его охватило странное томление, ему показалось: все, что происходит сейчас с ним, уже происходило. В глазах потемнело, окружающий мир сузился до точки размером с муравья. Потом тьма отхлынула из сознания, как вода из опрокинутого кувшина. Взгляд упал на острие огромного копья, изобретенного им самим. Мбенгу убедился: это не сон, он действительно водил в битву зулусское импи.
И понял Могучий Слон, что духи послали ему предупреждение: вскоре произойдет нечто очень важное.
Мбенгу ожидал, что это случится на следующее утро. Но «скоро» для мертвых совсем другое, чем для живых. Не через день — через поллуны показались развалины каменного крааля высотой с баобаб.
Он достиг и собственными глазами обозрел невиданное! От гордости и счастья Мбенгу впал в магический транс, похожий на тот, испытанный на священном дереве. Наверное, так себя чувствует зомби, оживший мертвец, если ему удается вернуться из привычного потустороннего мира в давно забытый земной.
Мбенгу дошел до безбрежного озера и выпил, не поморщившись, целую горсть воды, горькой и соленой, как вкус смерти.
Он нашел старого знакомца-торговца, хотя и не знал языка, на котором изъяснялись местные жители: просто называл его имя каждому встречному и направлялся в сторону, куда ему указывали.
Мбенгу был рад поговорить с купцом на языке нгуни, обменяться новостями. Торговец повеселел, узнав, что Мбенгу теперь сам себе хозяин, очистился от магических уз, которыми его связал обряд усыновления, и не имеет ничего общего с племенем зулу. Он с готовностью обещал гостю показать внутренности большой лодки и оружие меднолицых пришельцев.
— Никто так мало не знает, как тот, кто ни о чем не спрашивает и ничем не интересуется, — одобрительно кивал головой купец в ответ на вопросы Могучего Слона.
Любезность хозяина простиралась так далеко, что он угостил Мбенгу «горячей водой» — волшебным пивом белых человекообезьян.
— Чем больше ты его выпьешь, тем скорее очутишься на лодке арабов — так называют себя меднолицые, — смеялся торговец, подливая резко пахнущую жидкость в глиняную чашу, которую Мбенгу держал в руке.
— А белые существа, их я увижу?
— Сейчас их здесь нет, но я попрошу вождя меднолицых, и он отвезет тебя на пастбища белых людей. Учти, туда долго плыть!
— Ничего, я потерплю! Я сильно хочу туда попасть!
— Это всецело совпадает и с моими желаниями! — хохотал хозяин, снова наполняя чашу. — Ты обязательно попадешь в далекие земли за великим озером, если, конечно, не умрешь в дороге. Правда, не думаю, что тебе там понравится… Но ты должен выпить еще, а то магическое снадобье плохо сработает…
Могучий Слон вливал в себя обжигающую влагу кувшин за кувшином. Она валила с ног, странно веселила, как настойка из дурманящих трав, какими Тетиве приводила себя в транс, как пиво, какое варили зулу, только «горячая вода» действовала куда быстрее. Однако Мбенгу был крепок, и на лице купца нетерпение уже сменялось беспокойством: сколько еще надо влить в этого гиганта, чтобы он запьянел?
Мбенгу хотелось обнять хозяина, отблагодарить за доброту. Затем ему вдруг возжелалось сразиться, он попытался выйти из хижины, дабы найти соперника под стать. Купец сунул ему еще кувшин и строгим тоном приказал выпить его содержимое разом.
Мбенгу послушался — и магическое снадобье одолело его тело, выпустило душу наружу.
Дикое поле, сентябрь 1604 года
Отблески костра высвечивали лик мурзы, придавая ему сатанинский облик. Знатный ногаец шипел и плевался пуще дикого кота, коему ущемили хвост. На Сафонку он воззрился с удивлением непомерным, будто перед ним возник Хизыр-Гали-Ассалям, по арабски — волшебник Хызр, единственный из мусульманских святых, которому всемилостивейший Аллах позволяет появляться перед людьми.
— Почему не ушел с остальными?
— Я крест целовал тебе, мурза. Не мог я слово свое верное порушить!
— Я ошибался в тебе, урус, как и в волосоногом толмаче — пособнике шайтана, будь трижды три раза прокляты их имена! Твоя верность клятве заслуживает награды, а его и остальных ясырников глупая дерзость — страшной кары. Ты видел, как они убегали?
— Да, — признался Сафонка.
— Что ж тревогу не поднял?
— Я клялся не утекать самому, других не бунтовать и живота себя не лишать, покуда в твоем владении. Чтобы своих продавать, уговору не было!
— Ты мужчина, гяур, и достоин уважения, хоть и стал рабом. Не буду тебя наказывать за вызов, прозвучавший в твоих словах. Боль, кою палач принесет твоему телу, слабее той, что испытает твоя душа, когда на виду у всех мои слуги начнут пытать пойманных беглецов.
— Их еще схватить надо, мурза! У нас есть пословица хорошая: «Ищи ветра в поле!».
— Приказал бы дать тебе сотню плетей за дерзость. Да торги на днях состоятся, товарный вид потеряешь. Так что закрой пасть свою песью и подожди рассвета. Нукеры словят непокорный ясырь, будь уверен.
Будзюкей отвратил взор от раба и пытливо вгляделся в небо в поисках примет. Ясная чернь сверху ничего не предвещала. Железный Кол, вбитый в небосвод, успокоительно подмигивал, тревожно светил красный Бабрам.
[103]
