Для поступления на государственную службу, таким образом, следовало знать наизусть классические книги, обладать изящным слогом и каллиграфическим почерком, быть настойчивым и усидчивым. Словом, в отличие от других стран (не только в древности или средневековье, но и сейчас), в управленческий аппарат набирались по меньшей мере грамотные и трудолюбивые, а часто — способные и даже талантливые люди.
Тем не менее бюрократическая машина Китая была заражена коррупцией, мешала прогрессу ничуть не меньше, чем в других цивилизациях, где доступ в «коридоры власти» зависел не от личных способностей, не от результатов экзаменов (которые в Поднебесной было куда труднее подделать, чем сейчас у нас), а от богатства и знатности, родственных связей — хотя, конечно, эти факторы немало значили для судьбы «абитуриентов» и в Срединном государстве.
В этом плане никаких изменений к лучшему не произошло с тех пор, как вождь первобытного племени впервые передал власть своему наследнику, а не лучшему охотнику. В Китае, как и во всем мире во все времена, за исключением революционных эпох, господствующее положение в обществе занимали дети и внуки тех, кто уже стоял у власти поколением раньше. Сыновья китайских крестьян и ремесленников, теоретически обладавшие правом на допуск к экзаменам, практически имели мало шансов их сдать, так как вынуждены были сызмальства зарабатывать на жизнь, а не учиться. Одиночки-парвеню, волей случая или силой своего гения ухитрившиеся все же «сломать ветку корицы», быстро инкорпорировались в правящую клику, становились там своими и защищали уже не прежних, а новых товарищей по классу.
* * *
— Ты должен во всем подражать отцу, сынок. Он был простым шэном, ученым без степени, но десять лет просидел перед лампой у окна и стал Сведущим в Канонах, сменил светское платье на официальный костюм чиновника. А теперь решил достичь Драконовых ворот…
То постигает смысл метафор. Сидеть перед лампой у окна десять лет — значит напряженно учиться в молодые годы. Сведущий в Канонах — одно из названий гуншэна, заслуженного сюцая, рекомендованного в государственное училище или на должность. Подняться к Драконовым воротам — сделать карьеру. Если рыбе удается пробраться вверх по течению через ужасные пороги в верховьях великой реки Хуанхэ до Драконовых ворот, она превращается в дракона.
— Есть ли известия от папочки?
— Отец твоего отца ежедневно посылает гонца к кунму-архивариусу списывать помещенные в «Ди-бао», «Столичных ведомостях», известия из Северной столицы. Но там пока ничего не опубликовано. И вестник, который первым является к родичам экзаменуемых, сообщает результат и получает вознаграждение, к нам тоже не приходил…
То огорчается, но скоро забывает печали. Предстоит новогодняя ночь, когда Цзао-ван возвращается с небес.
Богу домашнего очага устроили торжественную встречу. В середине часа Крысы, в полночь, над городом взорвались вонючие фосфорные бомбы, взлетели ракеты, рассыпав разноцветные огни фейерверков, затрещали хлопушки, завыли бесчисленные трубы. Горожане заколотили в котлы и кастрюли. Обитатели дома Хуа развели в самом большом дворе огромный костер из веток сосны и бамбука. Дедушка позволил внуку запустить несколько трещавших петард «бао чжу». Название ракет-хлопушек дословно означает «жечь бамбук». Треск горящей сосны и бамбука, как всем известно, отгоняет нечистую силу.
В доме повесили новое изображение Цзао-вана. Наутро То поздравил старших с Новым годом и получил подарки.
В первый день весны бучженсы — начальник провинции в сопровождении процессии из высокопоставленных чиновников и знатных шияо — богатых и влиятельных лиц, не занимающих государственных должностей (к ним относился и дедушка) — направился к восточным воротам города, чтобы принести жертву Божественному землепашцу — существу с бычьей головой на человеческом теле. Для этой церемонии у ворот рядом с сельскохозяйственными орудиями поставили большую статую буйвола.
Пятидневку назад дедушка привозил сюда внука посмотреть, как делали статую. Слепец по указаниям некроманта — вызывателя душ наклеивал разноцветные листы бумаги на деревянный каркас. Цветовая гамма листиков предсказывала погоду наступающего года. Преобладали красный и белый, значит, надо ожидать пожаров вкупе с широким разливом рек и изобилием дождей.
Знатные люди во главе с губернатором медленно обошли деревянного буйвола, при каждом шаге что есть силы колотя его разноцветными прутьями. Удары пробили дыры в каркасе, загодя заполненном разными видами зерна. Злаки посыпались на землю. Толпы присутствующих, давя друг друга, старались схватить отлетавшие клочья бумаги: те, кому это удается, будут благоденствовать в течение всего года. То не повезло, но он не огорчался, увлеченный зрелищем…
Потом закололи настоящего буйвола, тушу распределили между участниками процессии.
В первые четыре дня Нового года действовал «запрет Дверей»: чужие, переступивше в этот период порог жилища, могли принести несчастье его обитателям. На третий день явился вестник, желавший поскорее получить награду. Дедушка не знал, радоваться или печалиться. Запрет нарушен, однако новости пришли такие, что их впору доставлять благовестному существу — зеленой или синей птице с красным хвостом, которую держит на посылках благостная богиня Сиванму, владычица Запада — страны бессмертия, обладательница элексира вечности.
Отец Хуа То благополучно добрался до столицы. Все предъявленные им документы признаны достоверными — и биография, и свидетельство о хорошей репутации, заверенное соседями, и удостоверения о получении званий сюцая и цзюньчженя. Его благополучно опознали по описанию наружности. Оно прилагалось для того, чтобы подставные лица не могли проходить испытания вместо экзаменуемых. Хотя это каралось смертной казнью, находились люди, за деньги готовые на все. Его письменное прошение удовлетворено, комиссия допустила его к весенним экзаменам.
То собственноручно написал молитвенное обращение, в котором назвал свои фамилию и имя, место жительства, изложил суть своей просьбы к духам (пусть папочка станет ханьлинем), и громко прочитал его перед семейным алтарем. Затем бумажку сожгли. Оставалось ждать, прислушаются ли предки к такому ничтожному существу, как То.
Миновал праздник Фонарей, которым заканчивалось отмечание Нового года. В пятнадцатый день первой луны на домах было вывешено столько фонарей различных форм и окрасок, что каждое жилище превратилось в светящуюся гору.
Прошел Цынмин, праздник Чистых и Светлых Дней, Поминовения усопших, который приходится на пятый день четвертой луны. И вот тогда-то духи явили милость: в «Ди бао» появилось извещение, что отец Хуа То с честью сдал государственные экзамены в столице и стал ханьлинь-бянсю, чиновником пятого ранга в ведомстве по составлению исторических трудов. Перед его семьей открылся путь в десять тысяч ли.
Индийский океан, Аравийское море, 1604 год
Купец не обманул. «Горячая вода» сотворила свое волшебство. Очнулся Мбенгу в трюме завы, арабского торгового судна. Правда, сам он это понял не сразу, сначала подумал, что похоронен заживо.
