Книга Дева Баттермира, страница 6. Автор книги Мелвин Брэгг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дева Баттермира»

Cтраница 6

— Ни в коей мере. — Ньютон закрыл тему обсуждения, и без того получив достаточно ясный ответ.

Вошла горничная, и вскоре в комнате появились свечи. Они обедали в гостиной в полном одиночестве. После отменно нафаршированной и прожаренной речной форели им подали пару откормленных молодых уток, целую тарелку крыжовника, сливки, немного овечьего сыра из запасов хозяйки фермы и весьма посредственное пиво, которое варил сам хозяин. В течение всего обеда они едва ли произнесли хотя бы пару слов, однако оба уже настолько хорошо знали друг друга, что подобное молчание нисколько не тяготило их. От еды, как и от многого другого в жизни, Хоуп получал удовольствие, и это приводило его в благожелательное настроение. Он неторопливо раскурил трубку и лишь улыбался в ответ на колкие замечания Ньютона по поводу поданных им блюд.

— Если ты закончил…

Ньютон кивнул, и тогда Хоуп убрал трубку, положил себе на тарелку еще не тронутую утку и принялся шумно поглощать ее с завидным аппетитом. Он получал истинное наслаждение от самых простых вещей, и это чувство наполняло его ощущением превосходства перед тем, кто не умел радоваться жизни.

Когда он бывал в таком настроении, Ньютон не мог его понять. Да и не желал. Пресыщенный покой в глубинах души этого человека — вот чему он несказанно завидовал. Это походило на дар свыше, которому он каждый раз искренне удивлялся.

— Мне было бы куда спокойней поехать с тобой. — Ньютон по-прежнему неохотно мирился с вынужденным расставанием.

— Ты должен сопроводить бумаги. К тому же тебе необходимо заняться недвижимостью в Кенте.

— Здесь нам не будет удачи.

— Ах, оставь, наша удача заключена в нас самих! Разве не так? — Он подался вперед и в порыве чувств взял друга за руку. — Ну же. Мы на правильном пути. Только взгляни на экипаж.

Ньютон никогда не отвергал такой прилив теплоты и симпатии.

— Именно этого я и боюсь. Наша удача может нам изменить.

— Это только начало.

Глаза Хоупа начинали светиться всякий раз, как он вспоминал ту ночь, когда капризная фортуна преподнесла им настоящий сюрприз. Тогда они весьма удачно приобрели прекрасную коляску и четверку лошадей.

— Фортуна сопутствовала и тебе, — сказал он, как бы признавая заслугу Ньютона в такой победе. — Она дала тебе возможность вложить трофеи в хорошее дело.

— Никто из нас не без греха, Джон.

Хоуп уж собрался отстаивать свою невиновность, но в последний момент холодный взгляд заставил его смолчать.

— Я полагаю, будет безопасней, если я стану хранить несессер у себя, — заметил Ньютон.

Оба взглянули на роскошный несессер, в котором лежали два маленьких пистолета, серебряные фляги и бутылочки, ручки, запонки, брелоки, дорогостоящие украшения. Все эти безделицы, столь необходимые дворянину, члену парламента от Линлитгошира, сумел раздобыть именно Ньютон.

— Но мне это необходимо, — произнес Хоуп с наигранным равнодушием. — Без чемодана и без писем… я ничего не могу сделать.

Ньютон не ответил, казалось, его заворожило сверканье серебряных вещиц.

— Я должен обеспечить наше будущее, — продолжал Хоуп безмятежно. — Помни об этом.

— Сколько денег тебе потребуется? — наконец спросил Ньютон.

— Пять гиней вполне сгодится.

Ньютон подошел к несессеру и осторожно, почти благоговейно, приведя в действие секретный механизм, открыл одно из потайных отделений. Кошелек, который он вытащил на свет, казался уже далеко не таким полновесным, каким был еще в Лондоне. Ньютон с любовью погладил золотые монеты и только затем передал их другу.

— Я не оставил следов, — сказал он. — Никаких улик.

Хоуп поежился, а затем поднял бокал с пивом:

— За Америку! За новую жизнь в Новом Свете.

— За Старый, за былые времена, — вернул тост Ньютон. — Я надеюсь, только он нам и поможет попасть туда.

— И снова надежда! — воскликнул его младший друг. — Что я тебе говорил? Ты не можешь это исправить.


На следующий день к мелководью Хест стянулась целая вереница экипажей и колесниц. Им предстояло проделать по пескам семь миль во время низкого отлива во главе с опытным проводником мистером Картером. Уже объявили, что караван трогается, когда великолепно снаряженный экипаж и четверка лошадей, запряженных цугом, подкатили к месту отправки. Энн Тайсон частенько приходила к отбытию: в лихорадке сборов всегда можно было заработать лишнюю пару пенсов. Она стояла чуть поодаль, держась прямо, и пристально смотрела на человека, лицо которого было озарено улыбкой истинного завоевателя. Он сидел на месте кучера, намереваясь самостоятельно править лошадьми.

— Энн Тайсон! — закричал он. — Всего тебе хорошего… и удачи!

Он хлестнул лошадей и направил экипаж в самое начало каравана, бросая вызов проводнику, то и дело подзадоривая его и насмехаясь над ним. И вновь Энн Тайсон подивилась его безрассудству.

Всего в нескольких сотнях ярдов от мелководья Хест, на сенокосном лугу работала Сэлли. Время от времени она пристально вглядывалась в собравшуюся вереницу экипажей, высматривая его, и все ждала, когда же он придет за ней, как и обещал. Она и прежде мечтала прокатиться в прекрасной коляске, запряженной четверкой лошадей, по мелководью залива, и в ее воображении экипаж этот виделся именно таким, какой сейчас возглавлял караван.

Бедная простушка Сэлли, подумала Энн, направившись обратно к линии прибоя. Пожалуй, никто, кроме нее самой, не сумеет объяснить девушке, что есть негодяи, способные с нежной улыбкой на лице надругаться над невинной жертвой.

Красавица

Мэри стоило немалых усилий тайком пробраться к водоему. С раннего детства она знала, что за ней постоянно наблюдают, и лишь компания подружек иногда служила спасением от любопытных взглядов, которые неизменно выделяли ее из толпы и заставляли нервничать. Она изобретала все более хитрые и изощренные способы оградить себя от всеобщего интереса к собственной красоте и хотя бы немного облегчить это бремя, но, несмотря на все ее попытки, ей никогда не удавалось ощутить себя достаточно свободной. Она всегда оказывалась на виду, словно над ней нависло некое проклятье, и ей часто чудилось, будто проклятье это заключалось именно в ее невольной известности.

Даже лучшая подруга Элис взяла в привычку всякий раз приговаривать: «Конечно, ты же у нас Красавица» или «Уж мне бы твою прелесть, так я бы…» Девушке казалось, будто старые узы и добрая дружба притупляют стрелы зависти, однако Мэри чувствовала, что в любой момент их готовы заточить и спустить с тетивы. Поэтому даже с самой давней и близкой подругой она вела себя крайне осторожно.

Работала она в гостинице собственного отца, прислуживая постояльцам, и это представлялось ей настоящей пыткой. Однако никто никогда не слышал от Мэри ни единого слова жалобы, и уж тем более ей бы и на ум не пришло отказываться от своих нехитрых обязанностей. Это весьма затруднило бы жизнь ее родителям и обидело бы их, а на подобное она никогда бы не решилась. Дочернее почтение помогало ей терпеть беспрестанные неудобства, когда на нее откровенно таращились, указывали пальцами, ни на минуту не оставляя в покое. Всегда и всюду ее преследовали постоянные любопытные взгляды, непрерывные пересуды, жадные руки, норовящие обнять ее, — этому не предвиделось конца. Невероятным усилием воли она заставляла себя сдерживать раздражение, не желая доставлять своим мучителям удовольствия. Им и в самом деле незачем было видеть, какую боль они причиняют ей.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация