– Не вижу ничего смешного, Фомина, – хриплым голосом проговорил Андрей.
– Да, да! – снова хохотнула киллерша. – Это, конечно, ужасно! Но когда вы начали меня обыскивать! О боже!.. А почему вы меня все время называете Фоминой?
– Как почему?
– Моя фамилия Фомичева. Вам Эдуард, наверное, невнятно сказал.
– Какой Эдуард? – напрягся Андрей.
– Как какой? Пирогов. Ваш приятель.
Тут Андрей не выдержал.
– Фомина! Не лепи мне горбатого! Я тебя узнал! По веснушкам. Ты была пятнадцать лет назад в Саратове на Кубке России? Вспомни!
– Нет, конечно! Какой еще кубок? Да что с вами, Андрей? И при чем тут веснушки? Они у меня вообще накладные.
– Как накладные? – совсем тихо спросил Андрей.
– Обычные женские хитрости, Андрей. Наносишь, а потом смываешь, – пожала плечами киллерша.
Она уже совсем успокоилась и взяла себя в руки. Это здорово его удивило, но Андрей был начеку.
– А откуда ты тогда меня знаешь, а?
– Как откуда? Мне вас Эдуард очень подробно описал, перед тем как я сюда поехала.
– И когда это было? – с издевкой спросил Андрей.
– Кажется, около половины двенадцатого, перед обедом.
В половине двенадцатого, перед обедом, Вагон уже лежал на дне затопленного карьера. Только киллерша об этом не знала.
– И как он при этом выглядел? – вкрадчиво спросил Андрей.
– Он выглядел неважно. Эдуард попал в аварию. Машина перевернулась, а он в это время находился в багажнике. Но, в общем-то, ему повезло. Он смог добраться ко мне и теперь отлеживается. Потому я и приехала сюда. Эдуард сказал, что вы должны непременно тут появиться, а ему очень нужно вам что-то рассказать.
– Так! – осторожно проговорил Андрей, чувствуя, что ему очень хочется поверить в эту небылицу.
Наверняка психологический расчет киллерши на этом и строился. Задумано и исполнено все было идеально – комар носа не подточит.
Андрей снова вздохнул и с тяжелым сердцем потянулся к переднему сиденью за сумочкой киллерши. Больше всего на свете ему в тот момент хотелось, чтобы она оказалась пустой.
В темноте салона пронзительно щелкнул замок. Андрей еще немного помедлил, вздохнул в третий раз и сунул руку в сумочку. И сразу ощутил пальцами знакомый холодок от прикосновения к металлу. Пистолет тускло блеснул в темноте, Андрей показал его киллерше и спросил:
– А это что, Фомина, а?
– О боже! Андрей! Да что с вами? Конечно же, это мой пистолет! Газовый. И не называйте меня больше Фоминой! Я Фомичева, неужели так трудно запомнить?
Она еще не закончила говорить, а Андрей уже включил свет и вдруг увидел, что пистолет и вправду газовый. Проверив обойму, он убедился, что патроны не боевые, а потом еще на всякий случай заглянул в сумочку. Там лежал сотовый телефон и обычные женские мелочи.
– Ну что? – насмешливо посмотрела на него в зеркало Фомичева. – Убедились?
– Да, – кивнул Андрей.
– Тогда едем?
– Едем, – сказал он. – А как тебя, то есть вас, зовут?
– Инга. Разве Эдуард вам не говорил?
– Нет, – покачал головой Андрей, пытаясь собраться с мыслями.
Глава 54
– Привет, – приподнялся на локте Вагон и попытался улыбнуться.
– Привет, – сказал Андрей, на всякий случай оглядываясь.
Квартирка у Инги была ничего себе – трехкомнатная, шикарно обставленная, так что спрятаться в ней паре-тройке бандитов не составило бы большого труда.
– Ну, вы тут посекретничайте, а я пошла, – улыбнулась Инга. – Приготовлю вам чай.
Едва она скрылась в коридорчике, Андрей сделал два быстрых шага к дивану и тихо спросил:
– Ты как тут оказался?
Выглядел Эдик, конечно, неважно. Лицо и руки были оцарапаны, лоб украшала огромная лиловая шишка. Но сомнений в том, что это именно Вагон и что он скорее жив, чем мертв, не было никаких.
– Как это – как? – удивился Эдик. – Инга тебе разве не объяснила?
– Объяснила, – быстро оглянулся Андрей. – Я имею в виду, как ты выбрался из карьера?
– Из к-какого карьера? – еще больше удивился Эдик. – Ни в каком карьере я не был.
– А в багажнике бежевой «семерки» ты был?
– Был.
– Ну?
– Что – ну?
– И как ты из него выбрался?
– Ну, благодаря тебе! Я как раз хотел сказать тебе спасибо.
– За что?
– За то, что ты выстрелил и убил водителя!
– Что?.. Какого водителя?
– Как какого? «Семерки», бежевой!
– И где это было? – тихо спросил Андрей, еще не веря в произошедшее.
– Возле Луна-парка, там улица такая с одноэтажными домами! Так это не ты, что ли? – растерянно моргнул Эдик.
– Конечно, не я. У меня вообще пистолет газовый, я же тебе говорил. Ты что, забыл?
– Да нет, почему же?.. – задумчиво проговорил Вагон. – Просто я подумал! А кто же тогда его убил, а?
– Не знаю. Рассказывай все по порядку.
– А что рассказывать? Они меня схватили в Луна-парке, вытащили на улицу и поволокли через пустырь к кустам. Я, конечно, сопротивлялся, но – сам понимаешь!
– Понимаю. Ну-ну?
– В общем, они меня запихнули в багажник, и машина сразу поехала. А минуты через полторы где-то сзади что-то вроде грохнуло. Машину тут же бросило в сторону, она подпрыгнула, перевернулась на бок и обо что-то ударилась. Я бахнулся головой и сразу ничего не понял. А потом багажник вдруг открылся, и один из тех, кто был в машине, вытащил меня. Тут я увидел, что машина лежит на левом боку, и понял, что случилось. «Семерка» едва завернула в какую-то улочку, как ее вдруг понесло вправо. А там перед воротами нового дома лежала тротуарная плитка – такие большие квадраты, метр на метр. В крайней стопке верхняя плитка съехала на землю. «Семерка» угодила на нее правым колесом, подскочила, как на трамплине, и перевернулась на бок. И уже на боку по инерции ударила в ворота и въехала во двор. Ну, этот тип с маской обезьяны и вытащил меня, чтобы я помог ему толкнуть «семерку» и поставить ее на колеса.
– Ну?
– Он меня погнал к воротам вперед, а сам стал толкать сзади у багажника. Лобовое стекло было выбито, тут я и увидел, что водитель лежит в «семерке» мертвый. В боковом стекле была такая маленькая дырочка, он привалился к стеклу головой, и оно было все в крови. И я подумал, что!
– Что?
– Ну, что это ты выстрелил и убил его.
– Да нет, Эдик, его, наверное, этот второй убил. Случайно, – скромно сказал Андрей.
