— С тобой нехорошо обошлись, лев.
— Ох! — Тот покачал головой, но не стал ничего говорить, вспомнив о своем обещании.
Как ни наседал на него Лионго, уговаривая открыться ему, лев не вышел из состояния внутренней отрешенности. Но поблагодарил молодого человека, улыбками и словами. Дескать, он никогда не забудет, как красиво восхвалял Лионго его невесту, — и лев таинственно намекнул на предстоящую ночь.
Лионго попытался прояснить ситуацию с Кри, зашептал: знает ли лев, что этот Кри сейчас делает? Кри сидит рядом с красавицей Мутиямбой и гладит ее — этот грязный степной пес, привыкший прятаться в горных расселинах рядом с осами, летучими мышами и шакалами! Лев равнодушно хмыкнул, но потом все же нахмурил лоб, искоса взглянул на Лионго. Тот не сдавался, предостерегал от мошенника… Лев, рассеянно: для него это не новость, такие сцены он наблюдал и сам. Себя он умным не считает, но Кри — его друг. Тут Лионго с горечью спрашивает: что же, лев и убить себя позволит, если Кри того пожелает? Кри его уже и раскаленным железом прижигал, и калечил…
— То были пробы, пробы, — бормочет лев.
— Что же он хочет на тебе опробовать?
— Средство, которое принесет мне почет и радость.
— Он хочет тебя устранить. Хочет получить Мутиямбу. Не для него я пел.
— Ах, моя невеста… — мечтательно протянул лев. — Ради нее я готов на все.
— Кри тебя убьет.
— Дай мне еще воды. Завтра ты заговоришь по-другому.
Лионго до слез было жаль оставлять его одного, во мраке.
С томительным нетерпением ждал лев дикого пса. Темнота. Она вдруг рассеялась. Лев перевернулся на другой бок. Увидел Кри, стоящего на пороге с зажженным факелом. Тот прошептал от двери, не приближаясь:
— Лев! Эй! Как дела, лев?
— Неплохо, Кри. Я тебя ждал. Входи.
— Уже иду. Где эти колокольчики?
Пес нетвердо держался на задних лапах: он слишком долго пировал с вождем и гостями. Пролепетал:
— Да вот же они! Милые колокольчики… Мы сейчас обделаем это дельце. Все пройдет без сучка без задоринки. А ты как думаешь, лев? У тебя еще болят лапы?
— Не очень.
Кри пронзительно рассмеялся:
— Видишь, как все прошло. Блеск! Взять прут — и по лапам: раз бамс, два бамс, три бамс
— И колокольчики попадут куда надо.
Кри, срыгнув, похлопал его по плечу:
— Не дергайся, сынок. Дорогой мой малыш-крепыш. Мы все сделаем в лучшем виде.
И запел:
— Мутиямба, Мутиямба. Ни на одном дереве нет столько плодов, сколько у тебя одежд. Кто на тебя взглянет, Мутиямба, из-за любовной тоски сразу закроет глаза, как если бы сидел перед горшком с горячим варевом…
— С чего это ты поешь о моей невесте?
— Ни одно дерево не дает столько плодов, сколько у нее одежд. Ноги у нее тонкие-тонкие и стройные, как медные иглы… Идите сюда, ко мне. Ну же, дорогие друзья!
Он хозяйничал в хижине, готовил веревки, лев сумрачно на него поглядывал.
Через дверь в комнату просачивались люди, нерешительно жались к стене.
— Что им здесь у нас нужно?
— Это мои друзья, все они. Они весь день пировали со мной. Обжирались-блевали. Великолепный был день. Эй, или вы не согласны?
— И вечер тоже великолепный…
— А уж что про ночь говорить. Вы удивитесь, увидев, на что способен Кри. Эй ты, лев, сидеть!
— Почему ты разговариваешь со мной так грубо?
— Этот Толстоголовый еще учит, как мне с ним разговаривать!
У льва перехватило дыхание. Он издал рык. Пес заковылял к двери, люди сбились в кучу.
— Толстоголовый?! Это я-то Толстоголовый?
Кри тотчас поджал хвост, но пересилил себя и приковылял обратно:
— Л-лев, мы друг друга понимаем… — Он с трудом удерживал разбегающиеся мысли, но яростно бормотал: — Пора начинать. Хватит жрать и болтать. Приступайте. Ты же сам этого хочешь, лев?!
Тот смерил его долгим взглядом:
— Да.
Пес, злобно:
— Тогда чего мы ждем?
Гости держали под мышками деревянные колья, заостренные; теперь они принялись забивать их — обухами топоров — в глинобитный пол хижины, отзывающийся на удары гулом. Лев испугался, губы у него отвисли:
— Что они делают?
Кри, передразнивая:
— Что они делают? Что делают? Колья — туда. Колокольцы — сюда. Пошевеливайтесь!
Лев вытащил лапы из кувшинов, подполз ближе.
Кри обнюхал кувшины:
— Кто их сюда принес?
— Лионго.
— Ах, Лионго. Тот самый. Неженка. Негодяй.
И снова у льва перехватило дыхание, снова он страшно зарычал. Хижина мигом опустела. Кри остановился у порога, дрожал от страха так, что, казалось, вот-вот упадет. Однако стыд и ярость держали его крепко. Он подполз ко льву, в лживо-умильном тоне принялся его уговаривать:
— Это, стало быть, колышки для твоих лапочек, а это веревочные петли, в которые ты лапы просунешь. Подходите же, не бойтесь: лев знает, что вы будете молчать, как могила. Он хочет иметь в брюхе такие же колокольчики, как у меня; при ходьбе они звенят: динь-динь. Вы будете падать перед ним ниц. И Мутиямба — тоже, ох!..
В помещении горели факелы. Гости сладострастно ухмылялись. Лев подтащился и встал между кольями. Опустил огромную гривастую голову. О Мутиямбе он думал. Этот хитрый противный Кри, дикий пес, сделает так, чтоб Мутиямба меня поцеловала. Его-то, пса, она целовала в щеку, в морду… Отвернув голову, лев в темноте заплакал. Где Лионго? Лев стоял между кольями. Он потянул пса к себе, за ухо:
— Не делай мне очень больно.
Пес коварно усмехнулся, вильнул хвостом, погладил его.
Веревками обмотали они лапы льва. Тот лег на бок, перевернулся на спину. Они с силой рванули его лапы в разные стороны, вперед и назад. Он рычал, метался от страха. Гости аж икнули, так им понравился белый голый живот молодого льва: от страха по животу пробегали волны. Пьяные гости откинули назад головы, столпились вокруг распростертого саванного чудища. Их издевательский смех был настолько громким, что из дворца прибежали Кассанги и Мутиямба, просунули головы в окошко. Кри прыгал вокруг льва, точил нож. Лев, услышав шуршание, от ужаса совсем ошалел:
— Что ты делаешь? Кри? А сейчас что делаешь? Сейчас?
— Ты что-нибудь видишь?
— Сейчас?
— Что ты делаешь?
Пес уже наточил нож. Запрыгнув льву на грудь, проскрежетал:
