Корабли с грузом газа укрепили искусственный облачный покров. И к концу августа отправились в обратный путь. Теперь настало время заняться брошенными турмалиновыми судами. Начальству не составило труда набрать со всех эскадр добровольцев на такое задание: участники гренландской экспедиции — будто под воздействием ослепления — с суровой решимостью, не дожидаясь приказов, сами делали все, что от них требовалось.
Однако и этих смельчаков охватил ужас, когда на маленьких шлюпках они приблизились к пестрым, оглашаемым птичьими криками островам. Очертаний кораблей уже нельзя было распознать. Добраться до фрахтеров мешали киты. В них стали метать взрывные заряды; вода омерзительно окрасилась кровью; темные туши еще сколько-то времени плавали на поверхности. Как сети с рыболовных судов, свисали с островов массы водорослей. Приходилось прорубаться сквозь эти заросли, вспарывать их, сжигать. Шлюпки отвозили отрубленные слоевища и листья в открытое море. Мощный растительный заслон моряки преодолевали шаг за шагом, слой за слоем. Команды шлюпок сменялись каждый час: ибо вновь и вновь находились люди, которые поддавались странному влечению и потом их приходилось отрывать от работы буквально силой. В конце концов — после того, как мосты из водорослей были взорваны, а вода очищена — участники экспедиции оказались на палубах фрахтеров. Как же изменились эти суда! Верхнюю часть их внешней обшивки уже обнажили; когда же «чистильщики» убрали самые крупные скопления водорослей, стало видно, что фрахтеры, словно почуяв свободу, сильно вздрагивают, медленно трогаются с места, рывками всплывают наверх. И вот эти корабли уже легко заскользили по воде, сопровождаемые шлюпками; люди даже боялись, что суда сейчас поднимутся из воды, воспарят над ней. Вся листовая жесть с фальшбортов отвалилась, обшивка лопнула. Изнутри и снаружи сквозь стенки судна пробивались какие-то отростки, ветки, тонкие слоевища. Немногочисленные каюты верхней палубы были наполнены дымом; но так только казалось, когда ты открывал дверь. На самом деле их наполняло что-то вроде паутины. Крайние отростки этой серо-белой ткани цеплялись за дощатые переборки, за двери и люки, заполняя все проемы своими переплетающимися волокнами. Но пауков матросы нигде не видели. И когда они разрывали податливую паутину рукой или палкой, оказывалось, что ткань эта представляет собой тончайшие, как волоски, травянистые побеги (раздувшиеся листочки стебельки веточки), выпущенные досками шкафов потолков полов. В стороне от досок, на довольно большом отдалении, растения образовали имеющие вид стенок вегетативные органы. Каждая каюта была как бы сердцевиной древесного ствола; со временем ее пространство должно было разбухнуть одревеснеть. Вновь прибывшие расхаживали по качающимся палубам. Открыв люк, чтобы спуститься в трюм, они отшатывались — оттуда вырывался удушливый газ. Палубы обрели губчатую консистенцию, были оплетены водорослями. Из свилей в нижней части мачт выросли ветки, покрывшиеся странными ворсисто-бархатистыми листочками, которые часто срастались вместе, образуя подобие цветка. Повсюду кишели жуки и муравьи. Искать хранилища турмалиновых полотнищ не пришлось. Из чрева судов распространялось интенсивное, периодически усиливающееся свечение, часто ослепительно вспыхивающее; что делало кабельное освещение излишним, хотя кругом царила равномерная тьма. Матросы пробивали палубы над трюмами, прокладывая себе путь с помощью топоров пил огня; сносили переборки покрывшихся растительным войлоком судов. Балки и обивочные панели люди сбрасывали в воду, и рыбы плыли за этими деревяшками, мордами толкали их вперед, постепенно обгладывали, на своих спинах выносили в море.
Горы полотнищ располагались в трюмах свободно. Волшебное это было зрелище — как они висели. Стены трюмов обшиты листовым металлом. Но металл фантастически изменился. Его поверхность перестала быть гладкой. Она сделалась волнистой, с выпуклостями вздутиями шаровидными выступами. Из этой волнистой искривленной поверхности выдавались вперед лучистые сверкающие кристаллы, которые притягивали к себе металл, так что вокруг них металлические листы пошли трещинами. Сталь на стенах словно расцветала навстречу светящимся полотнищам… Ужасный блеск этих покровов. Периодически гаснущих и вновь вспыхивающих. Запах плесени, усиливающееся тепло… Летатели крючьями зацепляли полотнища (висевшие нормально, как их повесили). Покров за покровом доставляли участники экспедиции наверх, через темный сочащийся дождем воздух. На маслянистых облаках уже лежали пластины, которые люди собирались раскалить с помощью полотнищ.
В сотнях пунктов от кораблей вверх — к облачному слою — тянули провода, чтобы соединить большой кабель с полотнищами. Люди работали в авральном режиме, на пределе сил. В начале сентября все турмалиновые суда от полотнищ освободили. Пустые фрахтеры снова заросли войлоком; некоторые распались на части и затонули.
И тогда фрахтеры для маслянистых облаков, а также транспортные суда бросились врассыпную от берегов темной земли, окруженной льдами и порождающей лед: устремились на юг запад восток. Разлетелись от Гренландии, которую они ввергли в тягостную ночь и которая теперь, со своими скулящими растревоженными животными, одиноко лежала позади них. Полчища летателей и воздушных судов беспорядочно мчались впереди морских кораблей. Все хотели как можно скорее пересечь океан. Два дня двигались суда; западные приблизились к побережью Баффиновой Земли, восточные же достигли десятого градуса долготы.
Ночью накануне третьего дня на изоляционное покрытие полотнищ из большого кабеля пустили ток. В это мгновенье все морские суда замедлили ход, а летатели опустились на палубы или на вспененную воду. Дрожь охватила людей, которые толпились на темных палубах, выскакивали из кают.
Вот все и кончилось. Вулканы Крабла Лейрхукр Хердубрейд Катла Гекла были взорваны. Растерзанная Исландия выпустила из своих недр огонь Земли. На подвижных мостах погибло много сотен людей, таких же, как и те, что сейчас собрались на палубах: одни сгорели, а прах их развеялся над глетчерами, другие разбились или утонули. Материк отправил на помощь новые суда, новые человеческие массы. Они не успокоились на достигнутом. Остров отдал свой жар. Турмалиновые полотнища удалось зарядить. Эти ужасные завесы лучились пели. В море они приманивали к себе рыб птиц водоросли и хотели взлететь. Потом, наконец, по ту сторону океана показалась Гренландия. Пришлось создавать над ней облачный покров, сбрасывать на него дощатые щиты. Как много было погибших, сорвавшихся вниз… Теперь, когда взвыли сирены, люди стояли на палубах, над катящимися волнами. Вдруг вокруг них всё зашаталось, загрохотало: корабли тряхнуло, да так, что многие из стоявших на палубе охнули, у многих подкосились колени. Глаза в испуге раскрылись, по-варварски блеснув белками. Рты искривились, губы сжались. Люди ссутулились. Их окатило жаром, по спинам и затылкам побежали мурашки. «Беда. Какая беда. О небо, какая беда! Как мы допустили такое? Да что же это, что?! Дорогая ночь, дорогая жизнь! Дорогой фальшборт, дорогие поручни, пожалейте меня! Дорогие люди доски такелаж мачты опалубка… Дорогой бушлат, грубошерстный, пожалей! Мой палец, все тело, и ты, дорогая рука, и ты, дорогая шея… Шея моя, шеюшка, и кожа, и подбородок — пожалейте меня! Ах, какое несчастье…» И потом их словно схватила чья-то рука, они затрепыхались внутри себя. Тогда-то это — позади — и случилось.
