С. 96. Королева, сидевшая на алтарном возвышении в черно-багряном одеянии… Габриэла Зандер в своих комментариях (с. 700) справедливо отмечает связь образа Мелиз с мифами об Иштар-Аштарте, Персефоне-Гекате-Медее, Великих Матерях. Еще одна возможная ассоциация — Вавилонская блудница (Откр. 17: 3–6):
…увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её; и на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и видя её, дивился удивлением великим.
Футура в образе Вавилонской блудницы. Кадр из фильма «Метрополис»
Немецкие экспрессионисты, а также авторы «Новой вещности» проводили параллель между большими индустриальными городами и Вавилонской блудницей (немецкое слово «город» — Stadt — женского рода). В романе Дёблина «Берлин Александерплац» Вавилонскую Блудницу, сидящую на алтаре, видит в своих галлюцинациях главный герой, Франц Биберкопф (БА, стр. 475, 530, 554–555). В фильме «Метрополис», в одной из самых известных сцен, в образе Вавилонской блудницы на экране появляется женщина-робот Футура.
…начала называть себя Персефоной. Персефона в античной мифологии — богиня плодородия и преисподней. Интересно отметить, что миф о Персефоне, похищенной богом царства мертвых, Дёблин положил в основу своего последнего романа — «Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу». Главная героиня этой книги, Элис, не только сравнивается с Персефоной/Прозерпиной, но, как и Мелиз, «в силу какого-то темного побуждения» сама отождествляет себя с различными мифологическими персонажами: Медеей, вакханками и Саломеей.
С. 98. Слабенькой Бетиз… Имя Бетиз означает «дурочка», «простушка» (франц).
С. 100. Как же хорошо было нашим предкам, которые жили в жарких странах и были облечены только в солнце (…und sich nur von der Sonne anziehen lieBen)… Эта фраза, а также — выше — описание Бетиз, спящей на полу в лучах солнца, позволяет, может быть, допустить отдаленную связь между Бетиз и «женой, облеченной в солнце» из «Откровения Иоанна Богослова» (12: 1–2):
…явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце: под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения.
С. 102. Я — малиновка. Согласно христианской мифологии, малиновка пыталась облегчить страдания Иисуса, выдернув шип из тернового венца, и была обагрена Его кровью. В европейской традиции малиновка является символом смерти и перерождения.
С. 103. Вот лежит моя сладкая королева. Ох, я сделала ей добро. Эпизод убийства Мелиз, совершенного из любви к ней, повторяется (или отражается) в самом конце романа — в сцене гибели гигантов, навлеченной на них Венаской.
Книга вторая УРАЛЬСКАЯ ВОЙНА
С. 105. Имена Таргуниаша, Цуклати… Эти имена смутно напоминают о Древней Месомотамии. В Касситской Вавилонии (XVI–XII веков до н. э.), например, были правители с именами Каштилиаш, Караиндаш. Уже раньше шла речь о том, что Мелиз ассоциируется с Вавилонской блудницей. Похоже, Дёблин интерпретирует описываемую им эпоху как эпоху новой Вавилонской башни (и смешения языков) — кануна Апокалипсиса. Более поздний свой роман, в преображенном виде показывающий этапы его эмигрантского пути в 1933 году, Дёблин назвал «Вавилонское странствие» (1934), главный персонаж там — спустившийся на землю, под именем Конрада, бог Мардук.
С. 109...молодая женщина. Она несла гигантское знамя… В описании этой женщины Габриэла Зандер видит аллюзию на картину Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» (1830). Еще одним источником этой сцены, как отмечает исследовательница (Sander 1988, 151), могла быть картина современника Дёблина Георга Шольца (1890–1945) «Плоть и железо» (1923). Параллели к этой сцене можно найти в финале пьесы Эрнста Толлера (1893–1939) «Разрушители машин» (1922), на премьере которой в июле 1922 года побывал Дёблин и отзыв на которую он опубликовал в газете «Прагер Тагеблатт». Этот же образ возникает и в фильме Фрица Ланга «Метрополис», где Футура подстрекает рабочих города уничтожить машину, поддерживающую жизнеспособность Метрополиса.
Э. Делакруа «Свобода на баррикадах» (1830)
Фатура призывает рабочих уничтожить Машину. Кадр из фильма «Метрополис»
С. 111. Сар Тиглат! Иддиу! Опять отсылки к истории древнего Вавилона. «Сар» по-аккадски означает «царь»; трех ассирийских царей звали Тиглат-Паласар (Первый, Второй, Третий); компонент «иддиу» встречается в вавилонском имени «Иддиу-Бел».
С. 113. …подобно сциаридам, движущимся по следу войска… Сциариды — черные насекомые, похожие на мелких мушек; их появление связано с избыточной влажностью почвы, с обилием разложившихся органических остатков. Личинки сциарид поедают всходы, тонкие корешки ослабленных растений.
С. 115. …распространилось учение о воде и буре… По мнению Габриэлы Зандер, импульсом для упоминания — в романе — этого учения могли послужить научно-популярные книги немецкого врача Фрица Кана (1888–1968), который описывал человеческий организм как «индустриальный дворец».
«Организм — индустриальный дворец». Атлас из книги Ф. Кана «Жизнь человека» (1926)
С. 115–116...совместного труда в государстве насекомых. Дёблин повторяет популярное в XVIII–XIX веках мнение о том, что образ жизни общественных насекомых представляет собой модель идеального человеческого общества, каждый член которого выполняет свою, строго определенную функцию
[195]
:
…достаточно обратить внимание на существенную черту природы пчел, которая объясняет необыкновенное скучивание во время их темной работы. Пчела прежде всего и еще больше, чем муравей, — существо общественное. Она не может жить иначе, как в обществе других. Когда пчела выходит из улья, где так тесно, что она головой должна пробивать себе путь через живые стены, которые ее окружают, она выходит из своей собственной стихии. Она на мгновение погружается в пространство, полное цветов, как пловец ныряет в океан, полный жемчуга; но под угрозою смерти необходимо, чтобы она через правильные промежутки возвращалась подышать толпой, точно так же, как пловец возвращается подышать воздухом. Находясь в одиночестве, пчела погибает через несколько дней именно от этого одиночества. <…> В улье индивид — ничто, он имеет только условное существование, он — только безразличный момент, окрыленный орган рода. Вся его жизнь — это полная жертва существу бесчисленному и беспрерывно возобновляющемуся, часть которого он составляет.
