— Что мы здесь делаем?
— Иди дальше. Прямо.
— Зачем? Я туда не пойду.
— Я хотел попросить: если сам я из-за близорукости не найду дорогу, чтобы ты меня вел. Покажи мне своих друзей. Ты их помнишь лучше, чем я. Вот моя рука, Ионатан. Идти нужно прямо.
То г уже спустился по ступеням, возле калитки обернулся:
— Ты спятил, Мардук!
— Нет, Ионатан. Все они должны быть здесь.
Ионатан, взглянув на обращенное к нему подергивающееся лицо, одним прыжком соскочил вниз. Ощупал липкую пахучую древесную стену:
— Да. Это стволы. Толстые деревья. Но где же вход? Мне не пройти дальше.
— Попробуй, начиная отсюда. Постарайся. Они-то пробуют изнутри.
— Это стена, древесная стена, Мардук. Открой же. Где тут дверь?
Он сделал шаг вправо, шаг влево по почве, сочащейся смолой. Лес подступил к самой стене, не впускал его:
— Тут так грязно… Смола, клей. Зачем вы этим занимаетесь? Где же вход?
— Попробуй их позвать. Позови.
— А нужно ли? Правда? — Он начал выкликать имена.
Мардук оживился:
— Они не отвечают.
Ионатан, со злостью:
— Ты меня держишь за дурака.
— Как выглядят твои друзья, Ионатан, когда устанут, но при этом им весело?
Тот застонал, ловил каждое слово Мардука.
— Здесь, между деревьями… они улыбаются. Среди листьев… сидят. Они превратились в птиц. Они были так хороши, что я не мог устоять и стал их преследовать. Они, пытаясь от меня убежать… превратились в деревья.
— И ты… Мардук?!
— Да, я это сумел. Силы мне хватило.
Возбужденный и сияющий, он провел Ионатана — тот был в синем пальто, ничего не говорил и вообще еле переставлял ноги — обратно через железную калитку, по светлому полю, в длинное здание. Дымка, которая повеяла им навстречу из парка, присутствовала и здесь. На полу рядом с раскрытым ящиком был рассыпан какой-то порошок; Ионатан машинально потянулся за ним; Мардук перехватил его руку:
— Не дотрагивайся. Надеюсь, ты не лизнул? Для людей и животных это яд.
Ионатан уставился на разбросанные по полу растения; Мардук проследил за его взглядом:
— Я могу заставить их пустить ростки. За час. Даже за полчаса.
Фантастические высохшие травы лежали на каменных плитах, рядком.
— Не веришь?
Он раскинул руки, сжал кулаки:
— Это-то я сумею. Это смогу. Но сейчас я хочу похоронить твоих друзей. Им повезло, что они уже утратили человеческий облик, что они уже не такие, как мы. Они — в деревьях. Я хочу их похоронить.
Ионатан тем временем успел пересечь зал; не глядя на своего спутника, машинально отряхивал ладони. Они шагали теперь по залитому весенним солнцем полю, Ионатан обронил шарф, Мардук хотел было поднять его, но вздрогнул и прошел мимо. Они приблизились к откосу, под которым рос буковый лес, Ионатан собирался спуститься; но Мардук, присев на кучу земли, потянул его к себе. Чуть ли не набросился на него:
— Теперь ты покажи мне, на что способен. Покажи свое умение!
Тот сидел неподвижно, бессвязно что-то бормотал, обратив к Мардуку растерянное перекошенное лицо.
— Не бойся, Ионатан, ничего плохого с тобой не случится. Мне ты можешь довериться. Я ведь специалист. Я твое открытие оценю по достоинству.
— Мардук. Кого вы загнали в тот лес? Женщин — тоже? Там что — все, кто был захвачен в плен?
— Все! В клетке со львами. На арене.
— Все? И женщины тоже?!
— Все. Сорок два человека. Но они ведь могли бороться. Львов и тигров там не было. Были… просто деревья, против которых они боролись. Они боролись за новую веру. Я устроил новое избиение христиан. Нет, избиение антихристиан.
— Мардук! — невольно воскликнул Ионатан; и заплакал, и поднял руку к лицу.
Старший продолжал:
— Да. Антихристиан. Роль христианина принял на себя я. Я не собираюсь потворствовать этим язычникам и их идолам. Они все сдохнут.
— Мардук. Моя мать была там.
Тот поднялся, с выпученными глазами; сжал кулаки, погрозил Ионатану:
— А если б даже твоя мать была там… Если б твоя жена и дети были там… Если б ты сам был там… Что с того? Вы должны это почувствовать на себе. Должны почувствовать. Ни один не спасется. Может, и я не спасусь. Хорошо, что мы обречены чувствовать это так остро. Ха, теперь ты, ты сам почувствовал это на своей шкуре! И прекрасно. Прекрасно. Замечательно, что все они были там.
Однако зубы его стучали, на него напал жуткий озноб. Этого он не хотел, так обратилось против него самого, так поразило его оружие, направленное против других. Он оборонялся, но змея обвила ему руки и ноги. Теперь вот он наверняка потеряет Ионатана…
Мардук споткнулся о своего друга, наклонился к нему:
— Разве мое изобретение не великолепно? Скажи. Мы же с тобой знатоки. Равных нам нет. Что ты скажешь по поводу леса там, внизу? Меж стволов нет ни одного просвета. Этот лес — как шкаф, в котором все досочки пригнаны одна к другой. Не чудо ли?
Он потряс Ионатана за плечи.
— Если ты не ответишь, худо тебе придется. Я тебя… оставлю в живых. Чтобы убить, когда сочту нужным.
— Сделай это. Мардук. Будь ты проклят! Сатана!
— Это я-то буду проклят? Я — Сатана?
Ионатан, потеряв сознание, повалился набок. Мардук носил на груди серую капсулу, на цепочке. Теперь он сорвал капсулу, открыл, высыпал себе на пальцы зеленый порошок. Наклонился, чтобы просунуть его меж побелевших Ионатановых губ. Но вдруг стряхнул весь порошок с пальцев, бросился на бесчувственное тело, прижался лицом к ключице лежащего; Мардук еще стонал, изливал свою ярость, когда другой закряхтел, с усилием приподнялся.
Теперь они стояли на земляном холмике друг против друга. Перед ними, за стеной, чернела лесная масса. Они обменялись взглядами.
Мардук, сквозь стиснутые зубы:
— Я готов, готов предоставить себя в твое распоряжение. Я… Сделай это, тебе ничто не помешает.
Ионатан, хрипло:
— Какой мне прок, если ты умрешь.
— Делай что хочешь.
Две недели колесил Ионатан по балтийскому побережью. Потому что не мог смотреть ни на землю, ни на деревья. Мардук тем временем укреплял свою власть над Берлинским градшафтом. Потом Ионатан — загорелый бледный исхудавший спокойный — явился к нему в дом, подал руку, предложил свои услуги. Мардук долго его рассматривал:
— У меня нет права распоряжаться жизнью этого города. Есть только право распоряжаться своей жизнью. Ты хочешь его присвоить?
