— Что ты с нами делаешь?! Возьми себя в руки!
Но они и сами уже начали пениться страхом, потому и задавали вопросы. Они спотыкались, вертелись… Затем бросились к дверям. То, что они говорили, говорилось ни для кого. Ионатан приблизился к Мардуку, тот отвернул лицо — пепельно-серую маску. Поймать его взгляд не удалось.
— Ты им поставил шах, — прохрипел Ионатан.
Внизу каталась по полу пышнотелая Балладеска, билась в судорогах (после первого приступа дрожи), говорила очень быстро, будто вела жаркий спор сразу со многими незримыми собеседниками, находящимися под землей, — потом вытянулась во весь рост и затихла. Она лежала с раскинутыми ногами, в стороне, одна на паркетном полу, в то время как толпа ломилась в дверной проем.
Мардук, возле стола, грозно спросил:
— Так что там, Блу Зиттард? Что там с мертвыми?
Тот провизжал:
— Он может… может…
И только с третьего раза сумел выразить, что хотел, — взмахнул руками, выкрикнул:
— Он может! Он их снова оживит. Мертвецов.
Гулко расхохотался Мардук, поднявшийся из-за стола:
— Я вам это покажу. Я правда могу их оживить.
Люди в панике бросились вон из зала. Ужас, как во времена Уральской войны…
Мардук опустился на стул, скрипнул зубами, щелкнул пальцами левой, свисающей вниз руки.
Балладеска приподнялась на локте, мрачно проговорила:
— Значит, так тому и быть. Если она осмелится, это ее дело. Но в моем лице она помощницы не найдет, это она должна понять. В сотый раз, в тысячный. Я ей так и сказала, коротко и ясно. Равальяк тут ни при чем. Что ей за дело до него. Это некрасивый маневр. Уходи прочь, Равальяк! Твои туфли? У меня их нет.
Она села, рассматривала свои голубые чулки; потом поднялась, шатаясь; посмотрела перед собой, оглянулась. Волосы ее растрепались. Она, как слепая, зигзагом пересекла зал; резко откинув голову, направилась к подиуму с двумя мужчинами, часто и глубоко втягивала воздух, обе руки прижимала к груди.
Мардук внутренне собрался в комок, потом начал раздуваться. Он с мнимо-улыбчивым выражением лица взглянул на Ионатана, стоявшего ступенькой ниже.
— Ты еще здесь? — И снова щелкнул под столом пальцами. — Думаю, я проявил слабость. Когда пришел сюда. Вступил во владение наследством Марке. Что мне за дело до Марке. Мне следовало заниматься своей работой. Уральские взрывные шахты по сравнению с ней — ничто.
Балладеска, нетвердо держась на ногах, прохаживалась посреди зала, прислушивалась к разговору; она, похоже, не понимала, откуда доносятся звуки; порой показывала рукой направление, в котором двигалась.
— Они бежали, как зайцы. Я же, дурак, сижу здесь. Я сделаю мертвых живыми. А всех живых — мертвыми. Ха-ха! Пойдем. Хочу посмотреть на тех, во дворе.
Ионатан по-прежнему стоял рядом с ним. Мардук прошел мимо. Он, топая, спустился по ступенькам; мрачно-сияющий, хмыкнул, не глядя на Ионатана:
— У нас большая власть; Блу Зиттард, толстяк, даже поверил, что я и на такое способен. Придется мне сделать, что он хотел. Не надо ему противоречить.
Светловолосая-Шепчущая-Жестикулирующая двинулась навстречу консулу, как только он ступил на паркет. Теперь они стояли друг против друга.
— Ионатан! Хочу тебе сказать, что мы не станем ввязываться в дебаты. — Он отмахнулся от женщины. — Никаких дебатов, мой мальчик. Нужно иметь в голове мозги. Тот, кто имеет мозги, понимает, какая курица какое яйцо снесет. Или ты думаешь, я не прав? Чего от меня хочет эта глупая баба?
Она, пошатнувшись, схватилась за низ живота:
— Я скажу тебе: кто б ты ни был, Равальяк ли, Трубач или сама Балладеска, я с тобой церемониться не стану. Меня ты не укротишь. Можешь попробовать, лапочка. Хоп! Тебе мои туфли не заполучить. Они крепко сидят на ногах. Спроси Трубача, что случилось с его лампой. Пена, одна пена…
Мардук прошел мимо.
— Пена! — крикнула она и хотела было пойти за ним, но так и не стронулась с места. Потом все-таки заковыляла, однако не в том направлении; размахивала руками:
— Хватайте его, это Равальяк! У меня еще есть оружие, он от меня не уйдет. Марион, он подлец!
Ионатан наконец отклеился от ступеньки; догнал Мардука, выходящего из двери. Мардука что-то тянуло во двор, словно он был околдован:
— Я не от людей это узнал. Это лежало во мне самом, но… под спудом. Пророки и святые говорили об этом. Я буду творить чудеса. Повергающие в дрожь. Не дать человеку умереть! Но тогда нужно сделать больше: влить в него новую жизнь, свежую новую кровь. И пусть Природа скрежещет зубами.
Теперь они стояли на дворе. Живых пленников угнали куда-то. Мардук быстро подошел к трупам. Мертвые лежали на каменных плитах, в три ряда. Женский труп, с оголенными до колен ногами. Тонкие, под кожаным покрывалом слегка согнутые изжелта-белые ноги, с растопыренными и торчащими вверх пальцами. Мардук наклонился, чтобы дотронуться до стопы. Он обхватил ее всей ладонью, за подъем, но почти сразу же отпустил: от стопы исходил пронизывающий холод. Консул, выпрямившись, скрестил руки на груди. Прошел вдоль голов последнего ряда. Мужчина, которому соломенная шляпа сползла на лицо, растопырил локти, будто шил что-то, держа в руках кусок ткани. Мардук ухватился за один локоть. Тот дал себя поднять. И когда консул потянул сильнее, весь человек повернулся набок, на этом локте как на оси, как если бы был неодушевленным предметом, — а потом, отпущенный, откатился в прежнее положение. Шляпа с его лица упала: пожилой толстяк с лысым черепом; он озабоченно хмурил лоб, одним полуоткрытым глазом косился вниз, мимо собственного носа; верхняя губа у него была порвана, окровавленная раздробленная челюсть — обнажена. Когда Мардук отнял руку от лица, пожилой мужчина все еще хмурил лоб, все еще косился на него.
Мардук натянул кожаное покрывало ему на лоб. Сверху слепило солнце. Резкие черные тени пролегли по двору. Консул хотел уже отвернуться, но тут за его спиной раздался стон. Там стоял Ионатан, смотрел расширенными глазами на накрытого пологом мертвеца; потом, смахнув со щек слезы, первым — впереди Мардука — пошел к воротам.
Мардук, шагая но коридору, бормотал себе под нос:
— Правильно, что я от них отделался. Мы будем и впредь действовать в том же духе.
Он крепче зашнуровал куртку и в сопровождении охранников поплелся дальше. Ионатан с отвращением проводил его взглядом.
ИОНАТАН наутро вошел в приемную в городской штаб-квартире консула, протянул ему руку:
— Удивляешься, что я пришел, Мардук? Нет, наверное: ты не позволяешь себе удивляться.
Красивая, похожая на залу приемная была у Мардука; обустроил ее Марке. Слева и справа — гигантские полотна, от пола до потолка. На одной стороне — цветные массы, балки провода части машин, которые, будто их невозможно удержать, рельефно выступают из стены. На другой — затопленные пространства, груды мусора, тонущие животные и люди. В центре помещения — пирамида из костей и черепов.
