Да, я, великий сыщик, понял это только сейчас, и не разумом, не дедуктивным методом — понял сердцем, понял после того, как Феликс провел меня той дорогой, которой моя мать, Зоара, ходила, когда была лишь немного старше меня.
Потому что так Феликс задумал еще в те месяцы, когда только планировал всю эту операцию. И вот еще что я понял: каждый мой шаг — хотя мне и казалось, что я делаю их сам, — был заранее предопределен. Предопределен не только Феликсом, но — как это ни удивительно — и нашей Дульсинеей, Габи, которая рассказывала мне о нем. И конечно, Зоарой, Зоарой внутри меня, Зоарой, которая хотела открыться мне.
Я оделся и вернулся к Феликсу. Красная юбка, зеленая кофта, слегка поблекшие от времени. Теперь эта ткань гладила меня, ласково прикасалась к телу.
— Это ведь ее одежда?
Феликс кивнул.
Я вспомнил, как он смотрел на меня, когда увидел в первый раз в поезде. Как затуманились его глаза, когда я впервые надел этот наряд, тогда, в «жуке».
— Я похож на нее? — осторожно спросил я.
— Как две капли воды.
ГЛАВА 24
СЫН ПОЛИЦЕЙСКОГО
Мы разбились на две группы. В одну входил я, а другая целиком состояла из Феликса. Он подробно объяснил мне, как добраться от дома Лолы до театра «Главная сцена»
[33]
, и предупредил, что полиция совсем близко: он ее чует. Я спросил, как ему это удается. «Если у меня по спине побежали как бы муравьи — это знак, что есть полиция». Тогда и я почувствовал что-то похожее. Какой-то зуд. Будто кто-то пристально смотрит мне в спину. Похоже, у меня тоже развились противополицейские инстинкты.
Группа номер один подошла к окну и проверила, свободна ли территория. Группа номер два в это время зашивала костюм попрошайки. Группа номер один посмотрела в дверной глазок и установила, что на лестничной площадке тоже чисто. Группа номер два сообщила, что выйдет на дело через пять минут после выхода группы номер один.
Группа номер два встала и подошла к группе номер один:
— Удачи, Амнон. Будь осторожный по пути. Будь умный и хитрый. Ты должен еще услышать конец рассказа, как Зоара встречала твоего отца. И должен получать твой подарок!
— Ты тоже будь осторожен.
— Твою руку, коллега.
Коллега! Такой гордости я не ощущал с тех пор, как отец повысил меня до звания младшего лейтенанта. Я протянул руку. И обе группы, сами того не ожидая, вдруг обнялись.
— Увидимся, — шепнул я и подумал, что когда-то сообщницей Феликса была мать, а вот теперь, спустя годы, — и сын. Преемственность поколений.
— Ну, уже иди, — буркнул Феликс и быстро отвернулся.
И вот она началась. Наша последняя ночь. Последняя глава романа.
Феликс был прав: полицейских на улице хватало. Я начал замечать их, едва вышел из дому. Кто-то распорядился погасить фонари во всем квартале, и только патрульные машины носились туда-сюда, разрезая огнями тьму. В каждом углу кучковались полицейские в форме, с картами в руках — знакомились с вверенной им территорией. Потрескивали рации. Даже за нагревательным котлом на крыше я заметил полицейского в штатском. А может, мне показалось. В такой темноте поди разбери. Как, интересно, они догадались искать нас с Феликсом именно здесь? Как им удалось связать поезд с бульдозером? Они что, нашли колосок, который я бросил вчера в море? Но факт остается фактом: они явно что-то заподозрили и начали оцеплять квартал. Я еще тогда подумал: может, у них есть еще какие-то улики, о которых Феликс мне не рассказывал?
Молодой человек опустился на скамеечку у подъезда.
Слишком молодой. Уже устал, бедняжка.
Я опустил глаза. Обувь — вот что всегда выдает.
На молодом человеке были ботинки «Палладиум», как у всех полицейских угрозыска.
Мимо него весело пропрыгала девочка с косичкой. Взглянула острыми, насмешливыми, издевательскими глазами Зоары.
— Ступай отсюда, не путайся под ногами, — прикрикнул молодой человек.
До чего же я послушная девочка.
Я свернул направо, как велел Феликс. Мой отец руководит поисками. Сидит сейчас над большой картой Тель-Авива и отправляет группы на места. В этом деле ему нет равных. Он всегда предугадывает, каким путем преступники попытаются сбежать и где спрячутся от погони. Как-то раз он посадил одного из своих людей в огромный мусорный бак в полутора километрах от основного места действия — ювелирного магазина. Вор обошел засаду, сумел ввести в заблуждение троих полицейских, оставленных на маршруте (который отец предсказал с точностью!), наконец радостно нырнул в мусорный бак — и тут наручники защелкнулись на его запястьях.
«Хороший полицейский знает ход мыслей преступника».
А хороший преступник?..
Как темно. Как тихо.
В профессиональном плане отец может мной гордиться. И то сказать: мне всего тринадцать, а за плечами у меня уже десять лет тренировок. Да, я начал подготовку с трех лет. Так хотел отец. Он слышал, что отец Моцарта учил сына музыке именно с, этого возраста, и поэтому уже в три года я умел четко и ясно описать внешний вид человека и его одежду от ботинок до шляпы. Отец устраивал мне проверки: какого цвета была рубашка у водителя автобуса? Кто из пассажиров в очках? Во что были одеты дети и воспитательница в детском саду в мой день рождения?
И все это совершенно серьезно. Если я ошибался, он очень сердился. И на следующий день я должен был выдать правильный ответ. Он наказывал меня за ошибки, но самым страшным наказанием был его гнев.
К пяти годам задания усложнились: номер машины, припаркованной утром возле дома? Сколько светофоров по дороге от нас до бабушки Цитки? На каком плече новый почтальон носит сумку? Какой акцент был у человека, собиравшего пожертвования? Почему ты снова спал, закрыв одеялом оба уха, где твоя бдительность? Всю неделю не получишь на карманные расходы. И не реви! Когда-нибудь еще скажешь мне «спасибо».
Я слишком разогнался. Заметят.
На десятый день рождения он подарил мне набор для составления фоторобота — ну, об этом я уже рассказывал. С двенадцати лет я стал учиться стрелять на полигоне, учебными пулями, зато из вполне настоящего револьвера, «уэмбли», тридцать восьмой калибр. Ночь, мы вдвоем на пустом полигоне, в кожаных наушниках, тяжелый прохладный револьвер зажат в ладони, гром выстрела отбрасывает тело назад, отец направляет мою руку, и я чувствую его горячее дыхание. Зеленые человечки-мишени. «Оружие к бою! Огонь! Огонь! Огонь!»
Сто раз. Тысячу раз. Ты идешь по улице, и к твоей спине приставляют нож — оружие к бою! Ты спишь, а в это время в твой дом вламывается грабитель, он уже возле твоей кровати — оружие к бою! Кто-то пытается у тебя на глазах похитить ребенка, сажает его в машину — оружие к бою! Он пытается сбежать? Выпрямись. Расставь ноги для устойчивости. Придержи правую руку левой. Прищурь глаз, прицелься. Быстрее! Огонь! Пока ты собирался, тебя уже дважды застрелили! Огонь! Тот, кто выстрелил первым, расскажет об этом внукам! Огонь! Полагайся на свои инстинкты! Огонь! Не теряй времени! У тебя его не так много, тебе уже целых двенадцать лет! Огонь!
