– Доброе утро, Бакмут, – сказала Шеритра. – Я вижу, ты тоже не долго спала.
Девушка подошла к своей госпоже и протянула ей свиток. На нем виднелась царская печать Рамзеса. Взяв в руки папирус, Шеритра заметила, что послание адресовано Гори.
– Как он к тебе попал? – резко спросила она служанку.
– Я его перехватила, – с решительным видом заявила девушка. – Вчера его привез царский посланник, и, к счастью для нас, в поисках царевича он оказался у твоих дверей. Если бы он углубился дальше в дом или заблудился, оказавшись тем самым поблизости от домика наложниц, это послание, вполне возможно, попало бы совсем в другие руки. А я спрятала его у себя, вот только вчера вечером, когда приехал твой брат, забыла сообщить ему об этом свитке.
– Что ты такое говоришь? – спросила Шеритра, нахмурившись.
– Я говорю, что больше не доверяю ни единой душе в этом сумасшедшем доме, – бесстрастно заявила Бакмут.
Шеритра в задумчивости смотрела на свиток.
– Моего брата заключили под стражу, – сказала она наконец. – Стоит ли мне самой прочесть это послание или же попытаться каким-то образом передать его адресату? Должно быть, здесь содержится ответ на его призывы о помощи. – Служанка по-прежнему молчала. – Ты все правильно сделала, Бакмут, – сказала ей Шеритра, передавая девушке папирус. – Сохрани его пока у себя. Сейчас у меня нет времени на чтение. Мне надо идти. Если кто-нибудь станет меня спрашивать, скажи, что я легла спать и не хочу, чтобы меня беспокоили.
Бакмут кивнула, поджав губы и не говоря ни слова. Улыбнувшись ей на прощание, Шеритра вышла.
У отцовского кабинета на страже стоял все тот же воин, который пустил их троих внутрь. От бессонницы глаза у него покраснели и припухли. На этот раз Шеритре без особого труда удалось уговорить его пустить ее в кабинет, и едва только она закрыла за собой дверь, как до ее слуха донеслись шаги другого стражника, пришедшего на смену караула, послышались слова приветствия. «Отлично, – подумала она. – Если мне повезет, этот человек так и не узнает, что я здесь».
Таинственная и зловещая атмосфера, царившая в кабинете этой ночью, теперь полностью рассеялась. Ра уже высоко поднялся над горизонтом. Лучи солнца, падающие на пол, а также крупинки пыли, так ясно различимые при ярком утреннем свете, которые совсем скоро выметут усердные слуги, не оставляли для призраков и мрачных теней ни единого уголка. Шеритра немного успокоилась. Сделав глубокий вдох, она вошла во внутреннюю комнату. Дверь по-прежнему была распахнута настежь, шкатулка со сломанным замком стояла на полу.
Шеритра не стала долго раздумывать. Она села на пол, поджав под себя ноги, и выхватила наугад из шкатулки несколько свитков. В глубине души она понимала, что поставила перед собой непосильную задачу, что даже если ей по какому-то немыслимому везению и удастся отыскать нужный свиток, у нее ни за что не получится произнести заклинание как положено, выполнить все необходимые колдовские действия. Но если Гори суждено умереть, а она не сделает все, что в ее силах, она до конца жизни себе этого не простит.
Прошло немного времени, пока она сидела на полу, изо всех сил стараясь разобраться в путанице таинственных иероглифов, когда снаружи за дверью послышались голоса – голос стражника и мощный отцовский бас, который ни с кем не спутаешь. От страха душа у нее ушла в пятки. Швырнув свиток в шкатулку, она принялась искать какое-нибудь подходящее укрытие. Отец, видимо, не стал тратить время на умывание и туалет, он сразу же поспешил своими глазами оценить, какой ущерб нынче ночью они ему нанесли. Комната была совсем маленькой, мебели немного, но между стеной и длинным рядом шкатулок и ящиков оставалось узкое пространство. Недолго думая, она протиснулась в эту щель и легла, упираясь спиной в стену. Сквозь просвет между ларцами ей был виден покореженный угол одного из ящиков, а также нижняя часть входной двери. Стараясь дышать как можно тише, она напряженно ждала, едва не теряя сознания от ужаса.
Вскоре появился отец. Он остановился прямо в дверях. До ее слуха донеслись его раздраженные восклицания при виде устроенного в комнате беспорядка, потом она увидела совсем близко от себя его голые ноги. Опустившись на одно колено, он принялся просматривать свитки, возможно пересчитывая их, чтобы удостовериться, что все на месте.
Теперь Шеритре было хорошо видно его лицо, напряженное и суровое. Она старалась не смотреть на него, суеверно полагая, что стоит лишь ему поднять взгляд, как он встретится с ней глазами и тогда ее тайное убежище будет раскрыто. И все же от ее взгляда не ускользнуло, как он сунул в шкатулку еще один свернутый папирус. Это был Свиток Тота. При дневном свете кровавое пятно на папирусе отливало ржавчиной. Хаэмуас захлопнул крышку, но не убрал шкатулку с пола. Опустившись теперь на оба колена, он принялся осматривать и другие ларцы.
Теперь выражение его лица изменилось. Суровая напряженность пропала, однако взгляд его сделался более сосредоточенным, более решительным. Хаэмуас что-то шептал вполголоса, и до слуха Шеритры долетали лишь разрозненные, бессвязные, лишенные смысла слова. Именно такое выражение, как она помнила, возникало на лице Хармина, когда он преследовал дичь в пустыне. Хаэмуас, по-прежнему не поднимаясь с колен, сжимал и разжимал кулаки. Спустя некоторое время он, казалось, принял некое окончательное решение. Чуть склонившись вперед, он поднял крышку ларца, за которым пряталась Шеритра. Она буквально кожей чувствовала, как он перебирает содержимое, совсем близко слышала его обрывочные фразы, словно Хаэмуас беседовал сам с собой. Смысл его слов тем не менее до нее не доходил. Крышка со стуком захлопнулась, и девушка вздрогнула в своем укрытии.
Потом отец вышел из кабинета, но она успела рассмотреть, что в правой руке он сжимает небольшой вырезанный из камня сосуд. Шеритра не стала тратить время на раздумья. Быстро вскочив на ноги, она стремглав бросилась вслед за отцом. В первой комнате ей пришлось ненадолго задержаться, пока Хаэмуас о чем-то говорил со стражником, и она постояла еще некоторое время, чтобы отец удалился от кабинета и не услышал бы голосов, вздумай стражник обратиться к ней с вопросом. После чего она вышла в коридор, кивнула изумленному стражнику и направилась вслед за Хаэмуасом, звук шагов которого раздавался теперь далеко впереди. Сам он уже скрылся из виду.
Она не могла объяснить свое неуемное желание во что бы то ни стало следовать по пятам за отцом. Этот каменный сосуд вселял в ее душу пока непонятные опасения, которые еще не успели оформиться в какую-нибудь связную, законченную мысль.
Она с осторожностью заглянула за угол, понимая, что находится сейчас совсем рядом с покоями Гори. Отец стоял посреди коридора, он был неподвижен, но весь его вид свидетельствовал о сильнейшем напряжении. Шеритра, охваченная недоумением, не отрываясь смотрела на него. В поведении отца, во всем его облике сквозила какая-то неуверенность, словно бы он никак не мог принять окончательного решения, и девушка заметила, что на лице у него выступили крупные капли пота. То и дело он отирал лоб подолом юбки. И не прекращая бормотал что-то вполголоса. Шеритра ждала.
