– Царевна, ты не должна недооценивать и собственную красоту, – пылко возразила Табуба, и Нубнофрет поняла, что собеседница верно угадала, в чем истинная причина едва уловимой нотки горечи, прозвучавшей в ее словах. – Мужчинам вовсе не всегда нравятся худые и физически крепкие женщины. Твои груди – само воплощение женственности, такие полные, с крупными сосками. Округлость бедер радует глаз, а изгиб живота для всякого мужчины станет свидетельством твоей плодовитости и чувственности. Ты создана для любви.
Нубнофрет несколько удивили прямота и откровенность ее слов, а когда Табуба легко провела рукой по ее икре, она и вовсе смутилась. Но это касание было скорее дружеским, ободряющим.
– Жаль, что Хаэмуас не разделяет этого мнения, – рассмеялась Нубнофрет. – Иногда мне кажется, что он вообще перестал меня замечать. Я для него – хранительница дома, я веду хозяйство, воспитываю его детей и принимаю нескончаемых высокопоставленных гостей. – Она покачала головой. – И эти заботы отнимают все мое время, так что иногда я и сама не чувствую больше себя женщиной. Но так устроена жизнь, ты согласна, Табуба? Когда проходит юность, романтика остается позади, ей нет места в размеренных буднях долгого брака.
– Совсем не обязательно, – мягко возразила ее собеседница. – Хаэмуас навещает время от времени своих наложниц?
Нубнофрет задумалась, прежде чем ответить на этот вопрос. Нет ли здесь нарушения правил приличия или же это обычный предмет, о котором одна взрослая женщина вправе побеседовать с другой? Глядя на открытое, полное дружеского участия лицо Табубы, Нубнофрет решила остановиться на втором варианте. Она покачала головой, отбросив со лба прилипшие волосы.
– Нет, он к ним вообще не прикасается. Я и сама давно уже их не видела. Они приходят и уходят, когда им заблагорассудится, встречаются с родственниками, иногда, получив разрешение, отправляются в дальние поездки, а бывает, помогают мне развлекать важных гостей. Они очень милы, но не из тех, конечно же, с кем можно водить дружбу. Нет, Табуба. Если Хаэмуасу нужна женщина, он приходит ко мне.
– Я знаю, он очень тебя любит, – сказала Табуба. – Возможно, кажется, что он не слишком балует тебя вниманием, но на самом деле он очень высоко тебя ценит.
– Вполне возможно, – Нубнофрет снова вздохнула, – но это любовь скорее к товарищу, к другу, а не те чувства, какие мужчина питает к своей возлюбленной. И все равно я не жалуюсь. Я счастлива. – Впервые эти слова, к которым она так часто прибегала в своих мысленных монологах, прозвучали неубедительно. «На самом ли деле это так? – размышляла Нубнофрет. – Правда?» – А ты, – продолжала она, – твой муж давно умер, ты не чувствуешь себя одиноко?
– Да, чувствую, – честно призналась Табуба. – Но я предпочту коротать свой век вдовой, чем вступить в брак просто для того, чтобы избавиться от одиночества. Чужие богатства мне ни к чему, а позаботиться обо мне может мой дорогой Сисенет. Да, царевна, я жажду любви, но не готова платить за нее любую цену. И условия должна ставить я сама.
Нубнофрет подумала, что ей очень нравится Табуба.
– Мы знакомы со многими достойными мужами Египта, – сказала она. – Может быть, ты хотела бы с кем-нибудь из них встретиться? Знаешь, я ведь хорошая сваха! – И обе разразились громким смехом. Нубнофрет села на постели и вытерла глаза краем своей набедренной повязки. В эту минуту вошла Вернуро и с поклоном принялась расставлять на столике кувшины с водой, вином, пивом, а также блюда с угощениями.
– Благодарю за заботу, царевна, – с трудом отдышавшись, проговорила Табуба, – но я предпочитаю сама наводить на людей скуку, нежели терпеть кого-нибудь постороннего, кто бы наводил скуку на меня. Мне, пожалуйста, вина, – продолжала она в ответ на безмолвное приглашение Нубнофрет. Вернуро тихонько вышла.
А как же Хармин? – продолжала расспросы Нубнофрет. Она обладала тонко развитым чувством общественной иерархии, прекрасно понимала, насколько важно занимать в этой иерархии подобающее место, и просто не представляла, как семья благородного происхождения может не испытывать желания продвинуться по этой лестнице вверх. – Разве он не хотел бы получить какую-нибудь должность при дворе или хотя бы место жреца?
– Нет, не думаю, – ответила Табуба, потягивая вино. – Он, конечно же, унаследует мое родовое имение, пусть оно и невелико, и уже теперь он имеет возможность распоряжаться состоянием, оставленным ему отцом. Он ценит благополучную и спокойную жизнь, но, в силу характера, не захочет вращаться в обществе властей предержащих.
Нубнофрет такой ответ пришелся по душе. Явный интерес, который к молодому человеку питала Шеритра, несколько тревожил ее мать – а вдруг он всего лишь пытается проложить себе дорогу ко двору правителя Египта?
– Я очень надеюсь, что они с Шеритрой хорошо проводят сегодня время, – осторожно заметила она. – Они отправились вверх по реке, насколько я знаю, чтобы наблюдать за животными на болотах, и, если повезет, они надеются увидеть крокодила. Правда, я совсем не завидую тому, что они гуляют в такую жару.
Табуба обеими руками сжимала чашу с вином.
– Я как раз хотела поговорить с тобой о юной царевне, – нерешительно начала она. – Мне кажется, она очень застенчива и дичится людей.
– Да, это так, – сказала Нубнофрет. Ее мучила жажда, и половину вина из своей чаши она уже выпила. По телу разлилось умиротворяющее тепло, сознание приятно затуманилось. – Шеритра совершенно лишена уверенности в себе. Она умна и могла бы составить счастье любого молодого человека, но она и смотреть ни на кого из них не желает. Меня поразило до глубины души, с какой легкостью тебе удалось ее разговорить.
– Возможно, она чувствует, что мне по душе ее общество. – Табуба вытянула ноги и поудобнее устроилась на подушках. – Я хочу попросить тебя об одном одолжении, царевна.
«Какая жалость! – лениво подумала Нубнофрет. – Я всегда рада оказывать услуги старым друзьям или людям моего положения, но эта женщина пока что ни то ни другое. А я уже подумала, что начинаю к ней привязываться». Она ждала продолжения.
– Позволь Шеритре погостить некоторое время в моем доме. Мне часто не хватает женского общества, ведь моя семья – это двое мужчин, а у нас с царевной нашлось много общих тем для разговора. Я, возможно, сумела бы помочь ей обрести уверенность, научила бы красиво одеваться, а мне с ней хорошо, потому что она умеет меня рассмешить.
«Рассмешить? – Нубнофрет искренне удивилась. – Чтобы Шеритра могла кого-нибудь рассмешить? Хотя, возможно, в этом есть некоторый смысл. Хаэмуас говорил как-то, что отправит Шеритру в Фаюм погостить к Сунеро, если я не перестану одергивать ее. Вообще-то, мои замечания для ее же пользы». И Нубнофрет уже охватило знакомое чувство легкого раздражения, какое Шеритра без труда умела вызывать у матери.
– Но, Табуба, а как же эта новая привязанность, недавно возникшая между моей дочерью и твоим сыном? – возразила она. – Не слишком разумно позволять им жить под одной крышей.
