На короткое мгновение Шеритру охватила лютая слепая ярость. До тех пор пока Табуба не поселится в новых покоях, какие отец, несомненно, устроит для нее у себя в доме, пока не будут закончены все официальные церемонии, связанные с этим браком, они с Хармином должны оставаться не более чем друзьями. Он подверг опасности ее счастье – счастье, о котором, казалось, так печется. Шеритре хотелось кричать. «Будь ты проклят, отец, и ты сам, и это твое наваждение! Почему ты не мог просто спать с ней, пока страсть не уляжется сама собой, перегорев и затухнув?»
Накал охвативших ее переживаний испугал Шеритру, и она, возможно, даже застонала вслух, потому что Хармин вдруг зажег лампу, и каюта озарилась мягким желтым сиянием.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он взволнованно. – Ты сильно побледнела, царевна.
Шеритра перевела дыхание.
– Значит, с воплощением в жизнь наших планов придется повременить, – собравшись с силами, произнесла она. – Просто я во власти гнева, Хармин, не более того. Отец всего лишь поступает так, как положено ему по праву.
Раздался предупредительный возглас матроса, и Хармин быстро вскочил на ноги, увлекая за собой Шеритру.
– Вот мы и дома, – сказал он. – Извини, что так разволновал тебя. Прости меня. Прошу: не надо ничего говорить родителям. Я совершил ужасную ошибку.
«Нет, это не ты совершил ошибку, – мрачно размышляла Шеритра, выходя впереди него из каюты. – Мой дом теперь здесь, рядом с тобой. Я выйду за тебя замуж и стану жить здесь, а в дворцовые покои моего отца я больше никогда не вернусь. Надо только поговорить с Гори. Ну почему же он не приезжает?»
Той ночью она опять плохо спала. Ей снился Дом воды – бескрайнее темное озеро, плещущееся у ее ног. Стояли сумерки, и унылое небо низко нависло над мрачной водой. Клубился туман. В воде, у самой поверхности, шевелились какие-то невидимые создания. Шеритре не хотелось на них смотреть, но и отвернуться не было сил. Мрачные тени подплывали все ближе, словно некая сила притягивала их к девушке.
Шеритра проснулась на рассвете. Сердце гулко стучало, ноги словно сводила судорога. Несколько минут она лежала, от слабости не в силах пошевелиться, и все же наслаждаясь птичьим щебетанием в пальмовых зарослях, таким знакомым и умиротворяющим. Потом она снова заснула, чтобы проснуться лишь в ту минуту, когда Бакмут поставила перед ней поднос с завтраком.
Она была несказанно счастлива, когда пришла Табуба, как всегда полная энергии и свежих сил. Она вошла в купальню и встала босыми ногами совсем рядом с Шеритрой, на огромный камень для омовений. Вода, каскадом стекавшая по голому телу девушки, скручивалась воронкой и уходила вниз, в специальные стоки.
– Мне приснился сегодня ужасный сон, – выпалила Шеритра, а Табуба только улыбнулась.
– Возможно, царевна ела на ночь тяжелую пищу, – ласково заметила она. – Боюсь, ты нездорова. – Оценивающим взглядом она обвела Шеритру с головы до ног. – Все твое тело в напряжении, от шеи до самых колен, – неодобрительно заметила Табуба. – Пойдем ко мне в комнату, я сделаю тебе хороший массаж. – И, прихватив высокий алебастровый кувшин, она вышла из купальни. Шеритра, выжимая из волос влагу, последовала за ней. Следом потрусила Бакмут.
Перед входом в покои Табубы не было ни единого стражника, и у Шеритры мелькнула мысль, что, может быть, стоит позвать воина, несущего караул у дверей ее комнаты. Но она быстро отбросила эту мысль. Никакая опасность ей здесь не угрожает в любом случае: дом небольшой, и стоит только ей один раз вскрикнуть, как кто-нибудь из воинов непременно ее услышит.
Бакмут проскользнула внутрь вслед за госпожой, прикрыла за собой дверь и устроилась на полу перед дверью. Табуба указала на свое ложе.
– Это масло очень хорошо помогает, когда мышцы напряжены, – сказала она. – Я сама люблю такой массаж. – Табуба откупорила алебастровый сосуд, и Шеритра со вздохом легла на живот. – Не пройдет и пяти минут, как царевна будет чувствовать себя великолепно.
Шеритра не смотрела на свою служанку, но тем не менее чувствовала, что Бакмут очень не по душе все происходящее.
– Спасибо, Табуба, – сказала она. – Массаж – нелегкая работа. Может быть, лучше этим займется моя служанка?
– Не стоит, царевна, – быстро ответила Табуба. – Тогда мне пришлось бы стоять рядом и показывать ей, что и как надо делать, а это еще тяжелее. Так что закрой-ка глазки и, прошу тебя, опусти немного локти, чтобы плечи расслабились.
Шеритра сделала все, о чем говорила Табуба. Казалось, что в комнате все еще царствует сонная ночь, и Шеритра, почувствовав, как на спину ей капнуло пахучее масло, в ту же секунду уловила легкий присвист только что потушенного ночника.
Сначала Табуба выписывала томные круги на спине у девушки, после чего принялась крепкими пальцами ритмично массировать ей позвоночник и плечи.
– Ты добавила в масло свои духи, – заметила Шеритра, расслабленно лежа на постели. – Какой приятный запах! – Запах и в самом деле был приятный. Тяжелый, одуряющий аромат мирры не мог скрыть другого, едва уловимого легкого оттенка, разгадать который не могли ни Шеритра, ни Хаэмуас. Теперь девушка чувствовала, как постепенно рассеиваются ее ночные страхи, а в опытных руках Табубы ее тело становилось мягким и податливым.
Некоторое время Табуба занималась ее спиной, плечами и руками, после чего принялась медленными, размеренными, усыпляющими движениями гладить ей бедра и ягодицы, эти маленькие твердые бугорки.
Шеритра чувствовала, как по телу разливается тепло. Бедра ее раскрепостились, а пальцы Табубы подбирались все ближе и ближе к узкому распадку между ног. Девушка, сама того не заметив, глухо застонала.
– Тебе больно, царевна? – тихо спросила Табуба.
– Нет, – прошептала Шеритра, не открывая глаз. Приятное тепло растекалось по ее животу, по груди.
– Правда, хорошо, когда одновременно расслабляешься и испытываешь возбуждение? – хрипло проговорила Табуба. – Царевна хорошо себя чувствует?
Но Шеритра не могла говорить. Она лежала, вцепившись в постель, полураскрыв рот и ожидая, когда Табуба наконец коснется ее тайного места.
На какое-то мгновение Табуба отняла руки, но вскоре Шеритру опять ласкали и гладили, чуть более сильно, чем раньше, более напряженно. Она снова застонала. Вдруг она почувствовала, как пальцы Табубы охватили ее грудь. Эти руки гладили и мяли ее грудь, давили и терли набухшие соски, и Шеритра в изумлении открыла глаза и приподняла голову.
Над ней склонился Хармин, совершенно нагой, и в одурманенном изумлении Шеритра смотрела, как он, взявшись за плечо и бедро, разворачивает ее на спину.
– Твоя матушка… – начала она, но он уже лег рядом и закрыл ей рот поцелуем.
– У меня есть лекарство получше, – прошептал он, – а о Бакмут не беспокойся. Она проспит не меньше часа.
– Ты опоил ее дурманом? – встревоженно прошептала Шеритра. – Но, Хармин… – Он закрыл ей рот рукой, отчего возбуждение Шеритры только усилилось.
