Когда все было окончено, Холл взял правую руку Витуса в свои ладони и тихо проговорил:
– Спасибо, мой мальчик. И почему только таких, как ты, не нашлось на мои зубы пораньше?
– Ничего особенного, сэр. Вот пройдет дней пять-семь – там увидим, ушла подагра или нет.
Холл энергично закивал:
– Я в этом уверен! У меня уже сейчас полегчало на душе. И надежда появилась!.. Еще раз сердечное спасибо... кирургик, – он впервые назвал так Витуса.
Дойдя до «сада» на самом краю корабля, Витус, Магистр, Род и Мак-Кворри еще раз проверили направление ветра. Этим утром крепкие порывы били справа, что заставило их держаться левого борта. Кто хотел облегчиться, тот не ошибся бы, если б ухватился за один из висящих канатов.
Двойной удар судового колокола звонко донесся до них с кормы и возвестил 9 часов. Все четверо взяли за правило в это время приходить в «сад», чтобы здесь, сделав свое дело, обсудить кое-что. Совместное сидение рядом, как подчеркивал Витус – взаимное доверие, способствовало расслаблению и было вообще полезно для здоровья.
– Когда восседаешь так высоко над водой, делаешься похожим на птицу, которая кое-что роняет вниз на лету, – пошутил Род. – Вроде вон того сокола, – и он указал на скульптуру на носу корабля.
– А почему это судно назвали «Фалькон», а не «Игл» или «Хок», например? Или «Кайт»
[30]
?
– Название «Фалькон» – идея Старика, – объяснил Мак-Кворри. – Он рассказал мне как-то об этом в одном портовом кабачке. Было это лет пятнадцать назад, никак не меньше. Однажды осенним днем на острове Уайт он наблюдал, как сокол бросился вниз на свою добычу. Крылья и хвост он сложил так, что чем-то напомнил Старику корабельный якорь. И тогда он загадал, что если у него когда-нибудь будет свой корабль, он обязательно назовет его «Фалькон».
– Этот корабль мне нравится, – сказал Витус.
– В чем-то он очень отличается от «Каргада де Эсперанса», – заметил Магистр.
– Испанские галеоны ни в какое сравнение с английскими кораблями последних лет не идут. – Когда речь заходила о кораблях, Мак-Кворри был в своей стихии. – Посмотрите хотя бы на фок-мачту «Фалькона». Она перед передней палубой и несет еще косой парус. У испанцев же фок-мачта на самой надстройке, которая, между прочим, куда выше нашей. Поэтому мы на «Фальконе» говорим даже не о надстройке, а просто о передней, или носовой, палубе.
– Эй, на «Фальконе»! Э-гей! Судно по правому борту! – вдруг послышался сверху голос впередсмотрящего с марсов.
– Какой национальности? – словно только этой вести и дожидавшийся Джон Фокс бросился вдоль борта к носу. – Можешь разглядеть, парень?
– Нет сэр, сожалею, сэр. Но судно маленькое, трехмачтовое, по-моему.
– Внимание! Капитан идет на нос корабля! – крикнул один из несших вахту матросов. Джон Фокс поспешил ему навстречу.
– Судно по правому борту, капитан. Подробностей пока нет, сэр. Дать сигнал «приготовиться к бою»?
– Нет, мистер Фокс, – Таггарт держал деревянную трубу с увеличительным стеклом. – Хочу сперва присмотреться к этому парню.
– Да, сэр!
На глазах всей команды Таггарт пошел дальше, на носовую палубу, и начал подниматься по вантам на фок-мачту. Проделав примерно полпути, капитан задержался и посмотрел на сидящих в «саду» четверых. Витус, Магистр, Род и Мак-Кворри вскочили и побыстрее натянули штаны, а потом со смущенным видом подняли глаза.
– Это мне нравится! – крикнул вниз Таггарт. Правая щека его заметно дернулась. – Дисциплинированный вы народ – даже испражняетесь вместе. Продолжайте!
– Да, сэр! – ответ четверки прозвучал как-то вяло. Кое-кто из стоявших на носу рассмеялся.
Таггарт продолжал подниматься по вантам. Но через несколько перекладин опять остановился.
– Да, чтобы не забыть! Кирургик, и вы, магистр Гарсия, сегодня вечером я даю в своей каюте небольшой ужин. Окажите мне честь поужинать со мной!
– Конечно, с удовольствием, сэр!
– Хорошо. Поклонитесь от меня доктору Холлу. Я буду рад видеть и его тоже.
– Мы передадим ему, сэр, – заверил Витус.
– Значит договорились. Скажем, после восьмых склянок?
И, не дожидаясь ответа, полез выше.
– Неплохо, неплохо, парни, – Таггарт, сидевший во главе большого обеденного стола, вежливо похлопал музыкантам, сделавшим небольшой перерыв. – Что это была за вещь? Я ее не знаю.
– Эта вещь называется «Who shall me let?» сэр. Ее последнее время часто исполняют при дворе, – ответил флейтист.
– Вот как... – интерес Таггарта сразу угас.
– Под нее танцуют вольту, сэр. Это новый быстрый и довольно сложный танец с подскоками, причем партнеры поддерживают друг друга. Ее величество высоко ценит этот танец.
– Танцы! Бррр, ненавижу танцы! – Таггарта передернуло. – Это какая-то кутерьма, придуманная только для того, чтобы лапать чужих женщин, не опасаясь получить от мужа по башке. – Тут он опомнился: – Однако, если нашей первой леди этот э-э... танец нравится, тогда что ж...
– Еще немного нашпигованной свинины, сэр? – Типпертон, исполнявший этим вечером роль дворецкого, предложил Таггарту поднос с дымящимся мясом. – Есть еще печеная картошка.
– Нет, а то я лопну. Предложите лучше молодым людям, – Таггарт указал на Витуса, Магистра, Джона Фокса и Коротышку. – Мы, как представители старой гвардии, приналяжем лучше на крепкие напитки. Не так ли, доктор? – с этими словами он потянулся к графину с бренди и налил доктору большую рюмку.
– Благодарю, сэр, – Холл выглядел неплохо. Он, похоже, не особенно переживал по поводу утраты зубов, ведь по причине их отсутствия у него появлялись все основания отдавать предпочтение жидкой пище (и выпивке!).
Таггарт обслужил и Фернандеса.
– За нашу королеву! Храни ее Господь!
– За королеву! – все поднялись с сосудами в руках.
– Не желаете ли еще этого сыра с плесенью, сэр? Кок специально поджарил белые хлебцы, – это снова появился Типпертон.
Таггарт только рукой махнул, затем налил всем по полной рюмке и повторил тост за королеву.
– Если так пойдет и дальше, скоро мы все будем фиолетового цвета, – прошептал Магистр Витусу.
– Что вы там сказали, мистер Гарсия? – Таггарт терпеть не мог, когда за столом начинали шептаться. – Говорите громче, чтобы все слышали интересные вещи, которыми вы делитесь со своим приятелем.
– М-да... сэр! – быстро откликнулся Магистр. – Я ничего особенного не сказал. Предположил только, что подул свежий ветер.
