– Э-э-э... это миссис Блумсдэйл, акушерка! – представил Пембрук.
Акушерка коротко кивнула ему, привстав и придерживаясь рукой за бимсовую кницу. Она, судя по всему, не выносила мужчин, неизвестно откуда появляющихся у постели роженицы.
– Я капитан Таггарт, – проворчал Таггарт, даже не стараясь предстать вежливым джентльменом. – Окажите мне любезность отступить на шаг в сторону, чтобы я мог увидеть миледи...
Обойдя толстуху, он приблизился к подвесной койке. Отдернул занавеску. На краю койки, широко расставив ноги, сидела бледная, как смерть, женщина. Она была вся в поту и с трудом дышала. Платье ее задралось, живот сильно выпирал, напоминая огромный арбуз. В сумеречном свете каюты ее бедра отливали белизной.
– Остановитесь! – голос акушерки без труда заглушил рев ветра. – Вы сколько угодно можете быть капитаном, но приличия не позволяют даже взглядом нарушить покой роженицы. – Она уперлась руками в бока. – Пока Энели Блумсдэйл живет и дышит, она не позволит жадным мужским глазам ощупывать плоть страдающей женщины!
Таггарт сильно удивился. До сих пор никто не смел разговаривать с ним в подобном тоне. У него просто руки зачесались взять да и вышвырнуть эту особу за борт, но он отдавал себе отчет в том, что сейчас не время и не место устраивать скандал. Ее широкое лицо походило на маску и чем-то напоминало лицо ацтекского воина в полном вооружении, который, вырезанный из дерева, украшал бушприт их галеона. Капитан вообразил себе, что вместо деревянной статуи индейца там висит акушерка. Эта мысль его развеселила.
– Вы совершенно правы, я капитан этого судна, – громко подтвердил он. – И поэтому я требую от каждого, кто находится на борту, чтобы он досконально владел своим ремеслом. Это относится как к опытным офицерам, так и к матросам-первогодкам, – в его голосе появились угрожающие нотки. – И уж в самую первую очередь это относится к акушеркам. Ответьте мне, мисс Блумсдэйл, что вам мешает справиться с задачей, для выполнения которой вы появились на моем корабле?
Акушерка только слюну сглотнула. Таггарт настойчиво вел свою линию дальше:
– Ответьте мне, почему вы отрываете меня от дела и не даете спасать галеон?
– Дело в том, капитан Таггарт, – вновь обрела дар речи акушерка, самоуверенности у которой резко поубавилось, – что, как, может быть, вам известно, при нормальном течении событий плод лежит головкой вниз. А в данном случае – нет, и в этом вся сложность. Околоплодные воды отошли несколько часов назад, и с тех пор бедняжка испытывает страшные боли.
– Боюсь, я не вполне улавливаю вашу мысль, – у Таггарта было трое детей от Мэгги, но о том, как они появились на свет Божий, он не имел точного представления.
– Ребенок находится в крайне неудобном для себя положении – в поперечном предлежании, – и матка не может изгнать его. Я попыталась повернуть плод, только все тщетно. Да к тому же роженица почти не в состоянии больше тужиться...
– И что это значит?
– Ну, если ребенок не родится в течение ближайшего часа, он, скорее всего, погибнет. И женщина тоже. Вообще говоря, просто грех заставлять рожать столь юную даму, да еще со столь узким тазом. Надо было...
– Ладно уж! – у Таггарта не было ни малейшего желания вступать в пространные дискуссии со словоохотливой акушеркой. – Должен же быть способ вытащить этого ребенка! Неужели ничего нельзя сделать?
– Кое-что сделать можно. Но я только слышала об этом способе. Беременной вскрывают брюшную полость, затем матку и извлекают из нее дитя. Для ребенка это спасительная возможность обрести жизнь. Для матери же... – в голосе мисс Блумсдэйл звучала нескрываемая печаль. – Только я считаю, что все, что ни случится, в воле Божьей. И если матери и ребенку суждено умереть, нам, людям, остается только примириться с этим. – Она подняла глаза и перекрестилась.
– Нет! – неожиданно резко прозвучал голос лорда Пембрука, до сих пор не вмешивавшегося в разговор. – Я несу ответственность за юную леди и требую, чтобы было сделано все, что в человеческих силах, чтобы спасти хотя бы ее жизнь.
Акушерка возмущенно фыркнула:
– При всем моем к вам уважении, милорд...
– Довольно! Хватит! – Таггарт принял какое-то решение. Он высунулся из каюты и чертыхнулся: сильнейшим порывом ветра ему чуть не свернуло голову набок.
Чуть погодя по его свистку появился Джон, насквозь промокший корабельный юнга, которому не исполнилось, наверное, и четырнадцати лет. Таггарт с неудовольствием посмотрел на лужицы, которые он оставлял на ковре каюты, но ничего не сказал.
– Пригласи сюда мистера Уайтбрэда. Пусть немедленно явится в каюту этой юной леди.
– Слушаюсь, сэр! – подросток повернулся, чтобы бежать со всех ног за корабельным лекарем.
– Стой! Пусть мистер Уайтбрэд прихватит свои хирургические инструменты. Ты лично отвечаешь передо мной, чтобы он ничего не забыл.
– Да, сэр, слушаюсь, сэр!
Некоторое время спустя появился Джонатан Уайтбрэд, от которого разило перегаром. Таггарт постарался прикинуть, сколько виски тот уже успел выпить. От пьяного хирургика помощи, что с козла молока.
– Вызывали меня, капитан?
Слава богу, язык у Уайтбрэда еще ворочается, выражается он достаточно внятно. И сундучок с хирургическими инструментами он не забыл, сейчас он был в руках у юнги. При всем том он явно нарушил дисциплину, выпив крепкого спиртного в служебное время. Таггарту пришлось сдержаться, чтобы не отчитать лекаря как следует (как-никак он был офицером) в присутствии посторонних. Главное, что сейчас было нужно, – дееспособный опытный хирург. А Уайтбрэд в своем деле толк знал. Когда он не был пьян, он с большим искусством зашивал колотые и рваные раны, вправлял вывихи и извлекал из тел осколки и пули. У него был многолетний опыт костоправа, и вдобавок он разбирался в некоторых мочеполовых болезнях. Однако разбирается ли он в акушерстве? В этом Таггарт сомневался. Но выхода не было – надо рискнуть.
– Мистер Уайтбрэд, я хотел бы, чтобы вы осмотрели эту молодую женщину и позаботились о том, чтобы она родила. Она уже несколько часов пытается выдавить из себя ребенка, но у нее не получается. Это все.
– Однако, сэр, я никогда прежде...
– Я догадываюсь! – перебил его Таггарт. – Пусть мисс Блумсдэйл объяснит вам все, что требуется, и приступайте!
Напомнить подчиненному о его долге всегда уместно. Это гасит в зачатке все сомнения, и люди просто делают что надо, вот и все.
– Полагаюсь на вас. А на мне корабль! Уважаемые дамы, милорд... – капитан поклонился и вышел из каюты.
Уайтбрэд стоял, словно громом пораженный. Какие-то десять минут назад он преспокойно сидел в своей каюте, молил Бога, чтобы прекратился шторм, а штоф с виски составлял ему приятную компанию. И вдруг он оказался в ситуации, которая и в страшном сне не приснится. Хирургическое образование, если об этом можно говорить всерьез, он получил на юге Англии, точнее в Плимуте, где в 1539 году был основан частный госпиталь для моряков. Там он начинал мальчиком на посылках, потом был допущен накладывать шины и помогать сшивать раны. При этом он проявил отменную ловкость и сумел с годами накопить достаточно знаний и опыта, так что в один прекрасный день Джонатана Уайтбрэда спросили, не желает ли он послужить корабельным хирургом на флоте Его Величества. Оклад и положение офицера, которые предполагала эта должность, показались ему весьма заманчивыми, и он дал согласие. В те времена не было принято докапываться, где и когда кто-либо получил диплом врача (и получил ли вообще) – главное, чтобы дело разумел.
