Тело переломилось, как обугленная ветка дерева.
Прошла неделя, а Мартинес по-прежнему находился в Досвальдесе. Что-то не давало ему покинуть этот захолустный городок. Он сидел перед старым домом, в плане представлявшим собой треугольник. Хозяин дома содержал в его нижних комнатах таверну. Она – что вполне естественно – называлась «Три угла». Здесь Мартинес провел последние дни и ночи. До тех пор пока у него водились денежки, все были к нему внимательны, особенно шлюхи. Они строили ему глазки и притворялись, будто влюблены в него. Половой акт всегда был для него сделкой, но не более того: шлюхи отдавали ему свое тело, а он им – деньги. О любви тут не могло быть и речи. Мартинес не любил женщин, как и мужчин, впрочем. Чувство любви он испытывал только по отношению к себе и готов был сказать об этом всем и каждому. Это было для него проявлением инстинкта самосохранения, что пришлось очень кстати, особенно в последние дни, когда деньги иссякли.
Для начала он был вынужден заложить у ростовщика-еврея свою толедскую шпагу. То, что клинок старый и весь в зазубринах, старый стервятник заметил сразу. Не переставая кланяться, он в конце концов предложил Мартинесу за саблю смехотворно малую цену. И Мартинес, скрипнув зубами, согласился. Как-никак на пару выпивок хватит. Потом продал кому-то из собутыльников свой берет с пером цапли. Вырученных денег едва хватило, чтобы пообедать. А теперь он снова на мели.
С тяжелым чувством Мартинес огляделся. Таверна «Три угла» находилась на заднем дворе этого выдержанного в мавританском стиле строения и выходила окнами прямо на берег Пахо. В этом месте течение реки раздваивалось. Левый рукав тек дальше, в сторону Пласа д'Иглесиа, а правый – параллельно заднему двору, после чего оба рукава сливались вновь. Вот и выходило, что мавританского стиля здание с его прекрасным садом стояло как бы на островке.
Пахо весело плескалась, птицы радостно щебетали в саду, гости «Трех углов» распевали задорные песенки... и только у него, Мартинеса, было невесело и даже тягостно на душе. Каким угодно образом, но как можно скорее ему необходимо обзавестись деньжатами. А для начала нужно основательно подкрепиться. Вот возьмет и прямо сейчас спросит жирного хозяина таверны, не даст ли он ему обед в долг! Мартинес порывисто встал – и нос к носу столкнулся с крепко сбитым мужчиной, только-только переступившим порог таверны.
– Да ты, дружище, спишь с открытыми глазами, – сказал он, холодно смерив взглядом Мартинеса с головы до ног. Он был намного ниже бывшего наемника и весил, наверное, вдвое меньше, но преисполнен уверенности в себе, что вообще свойственно людям, привыкшим побеждать. Глаза у него были очень светлыми, взгляд – проницательным, приятной формы узкое лицо – почти без морщин. Зато на лбу и на щеках хватало шрамов.
«Этот парень не крестьянин и не торговец, – подумал Мартинес. – И вообще он не из здешних мест – уж больно стоптаны его сапоги. Может быть, он, как и я, наемный солдат. И наемный убийца вдобавок. Один из тех, для которых стычка – милое дело».
Незнакомец обратил внимание на слепой глаз Мартинеса.
– На войне ранили? – небрежно спросил он.
– Не твое собачье дело! – Мартинес был как раз в подходящем настроении для драки.
«Что он в самом деле о себе воображает? Лезет сразу с вопросами...» – Мартинес хотел броситься вслед за нашедшим себе место за пустым столом незнакомцем, но тут ему в голову пришла неплохая мысль. На его губах появилась улыбка. Для начала Мартинес сел на свое место и перевел дыхание. Этот тип, у которого, видать, язык без костей, сам того не подозревая, может оказать ему неоценимую помощь. И он, Мартинес, прихлопнет, как говорится, одним ударом несколько мух...
Некоторое время погодя Мартинес снова решительно поднялся – и сразу опять сел. Внутренний голос предостерег его: «Этот парень – крепкий орешек». Сколько стрел хитрости у него в колчане? И насколько он, вообще-то, силен? И сразу пускает в ход кулаки? Недооценивать противника – самое последнее дело. Но решения своего Мартинес менять не стал.
Он встал из-за стола, сделал несколько шагов до порога таверны, остановился и повернулся лицом к стойке, стараясь привыкнуть к тусклому свету в помещении. Оно, как и само здание, по форме напоминало треугольник. По обеим сторонам от входной двери, слева и справа, стояли длинные дубовые столы, за которыми сидело много гостей. У задней стены, составлявшей как бы гипотенузу треугольника, была открыта дверь, которая вела на кухню. Мартинес видел, как хозяин деловито возится у очага. Вровень с дверью висели оленьи рога. А справа, прямо перед ней, сидел тот самый человек, которому Мартинес собирался дать взбучку. По его лицу скользнула довольная улыбка. Все было так, как он и ожидал: незнакомец заказал себе обильный обед: толстые ломти прожаренной свинины плавали в чесночной подливке, рядом лежали большой кусок ароматного хлеба, сыр, зеленые оливки и стояла кружка с вином.
Мартинес подошел к его столу и сел. Незнакомец жевал, набив полный рот. Он не сразу поднял глаза на Мартинеса. А тот, как ни в чем не бывало, выбрал самый большой кусок свинины и с видимым удовольствием откусил от него порядочную толику.
– Ты, дружище, спишь с открытыми глазами, не то бы заметил, что это моя еда. Закажи себе чего-нибудь.
А Мартинес уже потянулся за следующим куском мяса. Незнакомцу было достаточно доли секунды, чтобы разгадать замысел Мартинеса.
– По-твоему не будет, – спокойно сказал он.
Все разговоры в таверне разом прекратились. Незнакомец оглянулся:
– Эй, хозяин, подтверди, что эту жратву заказал я!
Хозяин поспешил к столу, нервно вытирая руки о фартук.
– Да... Э-э... Нет, то есть... Вообще-то... Послушайте-ка меня, ребята, мне здесь ссоры ни к чему, я принесу сейчас еще одну порцию того же самого – и мир, да?
– Ничего не мир, – проворчал Мартинес с набитым ртом. Он только что отломил еще кусок сыра. – Этот проходимец хотел сожрать мой обед.
– Тебе, хозяин, лучше вернуться на кухню, – холодно заметил незнакомец. – А вы, ребята, не вмешивайтесь. Много времени это не займет.
– Это уж точно! – поддержал его Мартинес.
Незнакомец молниеносно выхватил кинжал и воткнул его в хлеб, за которым потянулся было Мартинес.
– Вызываю тебя на поединок!
– Так я и думал, – кивнул Мартинес. До сих пор все шло именно так, как он предполагал. Может быть, он сможет сказать это про себя и после схватки. Он встал:
– Тогда поднимай кулаки, и мы подеремся за твою еду, твои деньги и твой кинжал.
– Нет! – с холодной улыбкой ответил незнакомец. Он вытащил кинжал из хлеба и приставил его острием к горлу Мартинеса. – Это тебе придется посражаться за свою жизнь!
Оба отпрыгнули в стороны на свободном пространстве между столами. До того мирно выпивавшие посетители таверны образовали полукруг. Мартинес сорвал с себя рубашку и обмотал ею левую руку, чтобы защищаться от колющих ударов.
