Потом посмотрел на свои руки, растопырил пальцы и с удовлетворением отметил, что они не дрожат.
– Я сделал все, как вы велели, сэр! – гордо воскликнул Джон, появившийся вскоре в сопровождении крепко сбитого матроса. Они вместе притащили большой ящик, в котором было все, что просил принести лекарь.
– Отлично, мой мальчик, сначала повесь фонари, потом разложи тряпки. А в этих пузатых бутылях что?
– Горячая вода, сэр!
– Отлично. Пусть там и остается, мы потом перельем ее в миску. А гуся ты нашел?
– Да, сэр, мне в самый последний момент удалось перехватить его: команда откуда-то пронюхала о нем...
– Вот и молодец! Тогда для начала я им и займусь.
– Слыханное ли дело! – мисс Блумсдэйл уперлась руками в бока. – Как вы можете в такой момент думать о еде?
– Почтеннейшая мисс Блумсдэйл, – развеселился Уайтбрэд: толстуха отреагировала именно так, как он и предполагал. – Вы заблуждаетесь, я вовсе не о собственном пропитании забочусь. А-а-а... очень хорошо, Джон!
Тем временем юнга успел подвесить фонари к поперечным балкам под потолком. Фонари, правда, постукивали один о другой при качке, но исходившего от них света было довольно.
Уайтбрэд сделал Джону знак, чтобы тот подержал гуся, а сам полез в свой сундучок, за небольшим скальпелем. В двух дюймах от гузки он сделал скальпелем круглый надрез. Обхватив обеими ладонями грудку гуся, он крепко сдавил ее, сильно раздирая пальцами надрез у гузки. Из округлого отверстия потек беловатый гусиный жир. Уайтбрэд дал жиру стечь и собрал его в фарфоровую чашку.
– А это еще зачем? – мисс Блумсдэйл даже не старалась скрыть своего удивления.
– Сейчас увидите, – Уайтбрэд умерил ее пыл и повернулся к Джону. – Ты здесь больше не нужен. Отправляйся вместе со своим приятелем в распоряжение вахтенного офицера.
– Да, сэр!
– Мистер Уайтбрэд, если вы ничего не имеете против, я бы тоже предпочел удалиться, – лорд Пембрук решил воспользоваться представившейся возможностью, – мне нужно еще кое-что... э-э... сделать в моей каюте... я... э-э-э...
– Разумеется, милорд, – кивнул Уайтбрэд. Это было даже кстати: от лорда все равно никакой помощи ждать не приходилось. – Так, а теперь о нас: мисс Блумсдэйл, прошу вас, будьте столь добры, оставайтесь все время рядом со мной, как вы и обещали. Для начала поднимите повыше подол нижней юбки миледи, чтобы я мог собственными глазами убедиться, какое обстоятельство препятствует рождению ребенка.
К удивлению Уайтбрэда никаких возражений со стороны акушерки не последовало. Он взял порядочную долю только что собранного гусиного жира и обильно смазал себе руки по локоть. Потом подошел вплотную к молодой женщине, которая была ни жива ни мертва, и опустился перед ней на колени. Им овладели смешанные чувства. Преодолевая отвращение при виде женских гениталий, Уайтбрэд обдумывал одну мысль, которая чисто случайно пришла ему на ум какие-то десять-пятнадцать минут назад.
Ему вспомнилось, как поступали крестьяне при тяжелых родах в хлеву. Они натирали себе руки по плечи жиром и засовывали их в родовой канал, чтобы определить, как лежит плод. Если требовалось, они могли изменить его положение, чтобы ускорить начало родов. Именно это хирург и собирался попробовать сделать сейчас. Но сначала надо получше во всем разобраться. Он велел мисс Блумсдэйл подать ему чистую холстину, смоченную в горячей воде, и начал осторожно промывать срамные губы. Вдруг беременная издала протяжный стон, тело ее задрожало от конвульсий. Она тужилась. Уайтбрэд наблюдал, как ее вагина расширилась, как будто кулак раскрылся; он смотрел на это с изумлением, словно увидел перед собой еще одно живое существо. И в самом деле: в отверстии появилась какая-то часть человеческого тела, но он не мог бы сказать точно, ножка это или ручка.
Потуга утихла, щель опять сузилась. Уайтбрэд, проведя для проверки левой рукой по правой – она была гладкой и скользкой, – засунул в родовой канал сначала только кончики пальцев, потом всю ладонь. Это вышло удивительно легко и просто: гусиный жир сделал свое дело. Лекарь попытался нащупать пальцами что-то осязаемое... Вот она у него между большим и указательным пальцами – детская ручонка! Крохотная, словно у куклы. Плечо чуть повыше и левее. А там уже где-то совсем рядом и головка.
– Мне кажется, вы правы, – обратился он к стоявшей рядом мисс Блумсдэйл. – Плод в поперечном предлежании.
– И что вы предполагаете делать?
– Н-ну, – Уайтбрэд помедлил с ответом. – Я постараюсь развернуть дитя. Его тело примет необходимое для родов положение, и матка матери сможет изгнать плод.
– Если у бедняжки достанет сил.
– Будем надеяться, – кивнул Уайтбрэд и снова продвинул руку вперед. Ему показалось, что он нащупал маленькое округлое плечико, и лекарь мягко потянул его вправо и назад. Тельце ребенка подчинилось этому движению. Он продолжал мягко разворачивать плод, при этом правая срамная губа напряглась.
Лекаря удивило, сколь высокочувствительны и податливы женские половые органы. И вдруг, словно иначе и быть не могло, в отверстии шеечного канала показалось детское темечко. Видно было даже несколько светлых склеившихся волосиков. Уайтбрэд внутренне возликовал. Удалось, он все сделал как надо! Теперь матери оставалось приложить последнее усилие.
– Ну, мисс Блумсдэйл, – сказал он, стараясь скрыть горделивые нотки в голосе, – я думаю, мы свое дело сделали. Остальное предоставим сделать природе.
Он стоял, пошатываясь, потому что шторм еще усилился, но акушерка его радость разделяла не вполне:
– Боюсь, мистер Уайтбрэд, радоваться пока рановато. Видите, головка опять исчезла.
К удивлению Уайтбрэда в ее голосе сквозило разочарование.
Ему пришлось сделать еще ровным счетом девять попыток, но всякий раз головка, едва появившись, снова ускользала внутрь и тельце принимало неудобное для родов положение.
– Так у нас ничего не выйдет, – сокрушенно проговорил он наконец. – Мать слабеет с каждой минутой. Я вижу одну-единственную возможность, и то она, скорее всего, теоретического порядка.
– О чем вы говорите? – спросила мисс Блумсдэйл.
– Я о том, что следовало бы расширить родовое отверстие до таких размеров, чтобы ребенку было удобно выскользнуть на свет Божий. Кстати, в таком случае матери не пришлось бы тужиться.
– Да, такая возможность существует, – подхватила его мысль акушерка. – Этот метод называется кесаревым сечением. Для этого необходимо вскрыть чрево матери и воспринять ребенка непосредственно из чрева.
– Возможно, это наилучшее решение и есть. Как вскрывается чрево – вдоль или поперек?
– Представления не имею.
– Хм, – Уайтбрэд размышлял вслух: – Все едино, вдоль или поперек, сечение должно быть длиной от шести до восьми дюймов. – Он уставился на вздувшийся живот, потом перевел взгляд на свои хирургические инструменты. Предстоящая ему задача требовала особых навыков и решительно во всем отличалась от всех тех операций, которые ему приходилось делать прежде. Хирург прошелся взглядом по целому ряду лежавших перед ним скальпелей. Поразмыслив немного, он остановил свой выбор на скальпеле с длинной гнутой ручкой, который словно бы был предназначен для подобной цели. Само лезвие было коротким и шириной с палец. Если даже во время надреза лезвие слегка соскользнет, чересчур глубоко оно не проникнет и беды не наделает.
