– Речи у тебя слаще ангельских, доктор-еретик.
– Я говорю только то, что есть. Сам подумай.
– А вот и я! – воскликнул Магистр. Он буквально вбежал в камеру и бросился обнимать Витуса. – Дай на тебя посмотреть! А ты ничего выглядишь! – отойдя от Витуса на расстояние вытянутой руки, он часто-часто заморгал. – Нуну, похоже, раскормил тебя.
Великан встал между ними.
– Не болтай столько чепухи, Магистр. Ну, доктор-еретик, как насчет средства для Эльвиры?
– Нам нужна кровать для Магистра и еще один стул, а там поглядим...
– А мне – средство для Эльвиры. Прямо сейчас!
– Сейчас не получится. Потребуется еще два-три снадобья, но мне нужно сперва все хорошенько обдумать, какое из них лучше подойдет. Какое сильнее, понимаешь? Наберись терпения.
– Хм... Только не медли! – не добившись своего с наскока, великан перегибать палку не стал.
– Нуну?
– Чего тебе, доктор-еретик?
– Принеси нам поесть.
– Ты вроде нашел к нему подход, – обрадованно сказал Магистр, когда дверь камеры захлопнулась за надсмотрщиком. – Это имеет какое-то отношение к Эльвире, содержательнице борделя?
– Угадал, – и Витус посвятил его в суть дела.
Маленький ученый рассмеялся:
– Выходит, своим перемещением сюда я обязан плотским вожделениям этого монстра! Ну, тебе придет еще в голову какая-нибудь забавная травка! А теперь дай я посмотрю, что с тобой сделала инквизиция.
Витус показал ему свои раны.
– Вот эти раны – на бедрах и ягодицах – от стула с шипами. И на руках – от его подлокотников.
Магистр понимающе кивнул.
– Стул с шипами причиняет острейшую боль, однако они прибегают к этой пытке только на стадии так называемого «мягкого дознания». При «строгом дознании» пытки у них особенно изощренные. «Сухая растяжка» и «испанский сапог» – из их числа. Полагаю, они объяснили тебе предназначение всех пыточных предметов?
– Было дело. Нуну сделал все, чтобы у меня затряслись поджилки. Страха он, конечно, на меня нагнал, но все же не настолько, чтобы я сдрейфил перед инквизитором. По-моему, я ему ни разу ни в чем не уступил.
– Оно и заметно по следам на твоем теле, – Магистр наморщил лоб, при этом шрам от креста натянулся. – Почему ты все время водишь руками?
Витус показал ему свои большие пальцы.
– Черт побери! Проклятая банда! Они сдавливали тебе пальцы плитками, да?
– Да, сейчас я уже могу слегка пошевелить ими, согнуть в суставе. Ногти, наверное, сойдут.
– Грязные свиньи!
– Я разогрею для нас тимьянный напиток. – Витус пошевелил тлеющие угли и поставил на огонь котел. – А почему, объясни ты мне, они тогда перестали пытать тебя?
Магистр сел на кровать.
– Потому что алькальду захотелось поужинать. У его преосвященства при этом был такой вид, будто ему что-то переперченное подсунули. Но против желания градоначальника не попрешь! А без него продолжать дознание запрещено правилами. Вот и пришлось Игнасио объявить перерыв в допросе.
– А почему потом его так и не возобновили?
– Это мне неизвестно. Может быть, сочли, что смерть Конрада Магнуса и без того наделала слишком много шума. – Маленький ученый с любопытством наблюдал за тем, как Витус наполняет кружки.
– Я никогда еще не пробовал тимьяна в жидком виде. Каков он на вкус?
– Сам суди, – Витус протянул ему полную кружку.
Магистр осторожно отглотнул.
– Ф-фу ты, кипяток!
– Да, зато какой ароматный!
Оба с удовольствием выпили по кружке горячего напитка – Витус стоя, Магистр – удобно расположившись на кровати.
– Вот это мне нравится, – сказал маленький ученый, и голова его упала на грудь. Он заснул.
– Ну, вы, еретики, – Нуну, хромая, вошел в камеру с табуретом и тюфяком с соломой в руках. Повернулся лицом к двери: – Крыса, где ты там?
– Иду, иду, – вошел Крыса с кастрюлей и поставил ее на стол.
– Чечевичный суп с мясом. И пшеничный хлеб. Свежий! Жрите от пуза!
– Спасибо, Крыса, – поблагодарил Витус.
– Проваливай, Крыса! – приказал Нуну.
– Поцелуй меня знаешь куда! – прошипел тот, но поспешил ретироваться.
– Так как там у тебя дело со средством для Эльвиры? – угрожающих ноток в голосе Нуну не услышать было нельзя.
– Ложись сперва на кровать, если ты не забыл, что я должен осмотреть твою ногу.
– Будь по-своему, но потом ты мне скажешь, что это за средство такое, а то дождешься у меня!
– Знаю, – Витус снял повязку и стал осматривать рану на ноге. – Ты делаешь успехи.
Рана и впрямь подживала. Приступая к лечению, он почти не рассчитывал на то, что медикаменты помогут, и тем более не думал, что Нуну будет выполнять все его предписания. Однако колосс оказался весьма послушным пациентом. Скорее всего, потому, что был влюблен.
Похоже, что даже сбросил несколько килограммов лишнего веса.
– Вот тебе целебный напиток, а вот асклевириум для тебя.
– Порядок, доктор-еретик!..
Витус помазал рану медовой мазью и сменил повязку.
– А на твой вопрос я тебе вот что скажу, Нуну: средство, которое ты должен дать Эльвире, относится к числу очень редких. Но прежде, чем назвать его тебе, я хотел попросить тебя, чтобы, уходя, ты оставил дверь открытой. Нам с Магистром надо походить, размять ноги.
Колосс так и подскочил, будто его скорпион укусил.
– Рехнулся ты, что ли? И не думай об этом!
– Почему? Ты ведь все равно запираешь дверь в конце коридора – или нет? Удрать мы никак не сможем.
– Это да, – надсмотрщик боролся с собой. – Но вы сможете попасть в пыточную камеру, а в мое отсутствие это запрещено.
– На черта она нам сдалась, эта пыточная камера! Мы оба ее еще не забыли, сам понимаешь, – подал голос Магистр.
– Вот именно, – поддержал его Витус. – Мы всего-то и хотим, что прогуляться туда-сюда по коридору, чтобы немного поразмяться, – он придал своим словам таинственное звучание: – Когда я подумаю о том средстве, которое я придумал для Эльвиры...
– Что это за средство? – нетерпеливо перебил его Нуну.
– Я уже говорил тебе, что оно редкое, исключительно редкое, но я назову тебе его, как только ты пообещаешь не закрывать дверь на ключ.
– Хорошо, обещаю...
– Поклянись Пресвятой Девой!
