В центре находилась большая кабина, разделенная на отсеки; на носу и на корме также находились каюты, немного поменьше, предназначенные для капитана и двух рулевых. На борту царского корабля, как и на всех остальных судах военного флота, царило веселое оживление: матросы и солдаты, казалось, совершают увеселительную прогулку, не грозящую никаким риском, никто из офицеров не докучал им. Все хорошо усвоили распоряжения правителя: никакого насилия по отношению к мирным жителям, никого не забирать в армию против воли, держаться вежливо, не проводить никаких незаконных арестов. Надлежало, чтобы шествие армии внушало страх и вызывало уважение к установленному порядку, а не опасения террора и грабежа. Нарушителей кодекса чести ожидало тяжелое наказание.
Нубия заворожила Рамзеса, который все плавание не уходил с палубы; пустынные холмы, островки гранита, тонкая полоска зелени, сопротивляющейся пустыне, небо необыкновенной синевы, бескрайнее, напоенное зноем пространство опаляло восхищением душу царевича. По берегам лениво и сонно паслись коровы, в воде лежали гиппопотамы, хохлатые цапли, розовые. фламинго и быстрые ласточки рассекали воздух над пальмами, в листве которых копошились бабуины. Рамзес сразу же проникся красотой этого дикого края, ощущая родство с ним, он так же сгорал от внутреннего неукротимого огня.
От Асуана до второго водопада египетская армия шла через спокойные земли; наконец, она остановилась возле мирных поселений, которым оставила съестные припасы и всякий скарб. Эта провинция Уауата
[7]
, усмиренная давным давно, простиралась на триста пятьдесят километров. Рамзес жил, как во сне, свободный и счастливый, настолько эта земля была мила его сердцу.
Он проснулся, увидев невероятный монумент, огромную крепость Бухен, со стенами из кирпичей, которые достигали одиннадцать метров в высоту и пять в ширину; с высоты прямоугольных башен, опоясывавших берег зубчатым кружевом, египетские постовые наблюдали за вторым водопадом и его окрестностями. Ни один нубийский отряд не мог пересечь вереницу укреплений, из которых самым важным являлся, конечно, Бухен; здесь постоянно находился гарнизон из трех тысяч солдат, поддерживавший непрерывную связь с Египтом посредством почтовых пересылок.
Сети и Рамзес вошли в крепость через главный вход, обращенный к пустыне; он был защищен парой двойных ворот, соединенных между собой деревянным мостом: осаждающий неминуемо должен был попасть под град стрел, дротиков и камней, выпущенных из рогаток. Амбразуры были устроены таким образом, что противник попадал под перекрестный огонь, уйти от которого не представлялось возможным.
Часть войска приняли в небольшом городке, развернувшемся у подножия укрепления; казармы, нарядные домики, склады и мастерские, рынок, медпункт — здесь было почти все для вполне сносного существования. Войска могли задержаться здесь передохнуть, прежде чем углубиться во вторую нубийскую провинцию, страну Куш; на данный момент боевой дух был на высоте.
Комендант крепости принял царя и его сына в парадном зале, где объявлялись решения суда, после подтверждения их визирем. Высоким гостям подали холодное пиво и финики.
— Полагаю, царский наместник Нубии сейчас отсутствует? — начал Сети.
— Он должен скоро прибыть, Великий Царь.
— Неужели он сменил место своего пребывания?
— Нет, Великий Царь, он предпочел сам оценить положение дел в краю Ирем, к югу от третьего водопада.
— Положение дел… Вы хотите сказать, бунт?
Комендант старался не смотреть в глаза Сети.
— Подобное определение несколько преувеличенно.
— Неужели номарх отправился бы так далеко, чтобы остановить какую-то шайку воров?
— Нет, Великий Царь, мы строго контролируем данный регион и…
— Почему вот уже несколько месяцев ваши отчеты преуменьшают надвигающуюся опасность?
— Я пытался быть объективным; нубийцы провинции Ирем и в самом деле иногда проявляют себя, но…
— Два каравана разорены, один колодец попал в руки грабителей, вестовой офицер убит… Это вы называете «иногда проявляют»?
— У нас случалось нечто и похуже, Великий Царь.
— Конечно, но при этом были вынесены и приведены в исполнение приговоры. На этот раз и царский наместник, и вы оказались не в состоянии задержать виновных, которые теперь считают себя неуязвимыми и собираются устроить настоящий мятеж.
— Моя обязанность состоит только в том, чтобы защищать, — попытался протестовать комендант. — Ни один мятежный нубиец не проникнет на территорию наших крепостей.
Сети уже начинал выходить из себя.
— Вы полагаете, мы можем оставить во власти мятежников провинции Куш и Ирем?
— Ни на мгновение, Великий Царь!
— Тогда я хочу знать правду.
Слабоволие старшего офицера вызывало у Рамзеса отвращение; подобные трусы недостойны служить Египту. На месте своего отца он бы разжаловал его и отправил на передовую.
— Мне кажется нецелесообразным поднимать наши войска, даже если некоторые волнения и нарушили наше спокойствие.
— Каковы наши потери?
— Таковых нет, я надеюсь; наместник отбыл во главе патрульной экспедиции. При одном ее появлении нубийцы сложат оружие.
— Я жду еще три дня, не больше; затем я вынужден буду вмешаться.
— В этом не будет необходимости, Великий Царь, однако для меня будет большой честью принять вас. Сегодня вечером я устраиваю небольшой праздник.
— Я не приду. Позаботьтесь о размещении моих солдат.
Существовала ли на свете картина более внушительная, чем вид второго водопада? Высокие утесы обступали Нил, воды которого пробивались сквозь узкие желоба, сдавливаемые громадными глыбами базальта и гранита, о которые разбивались пенистые потоки. Река кипела и билась с такой яростью, что преодолевала препятствие и опять вздымалась вверх. Вдалеке струйки охристого песка наползали на красные берега, усеянные синими скалами. Пальмы дум с раздвоенным стволом вносили в эту картину немного зелени.
Рамзес переживал каждый толчок могучего Нила, он шел вместе с ним напролом на скалы и вместе с ним побеждал. Между ними, царевичем и потоком, было полное согласие.
Маленький город Бухен ликовал, наслаждаясь спокойствием вдалеке от полей сражений, от войны, в которую никто не верил. Тринадцать египетских крепостей остановили бы тысячи неприятелей; что же до провинции Ирем, то она всегда представляла собой обширное пространство пахотных земель, служившее доказательством спокойного и счастливого существования, которое никто и не собирался нарушать. По примеру своих предшественников Сети довольствовался тем, что продемонстрировал свою военную мощь, чтобы оставить неизгладимое впечатление в умах и укрепить мир.
Проходя по лагерю, Рамзес убедился в том, что ни один солдат и не думал о бое; одни спали, другие пировали, третьи предавались ласкам восхитительных нубиек, кто-то играл в кости, кто-то поговаривал о возвращении в Египет, оружие было оставлено в забвении.
