Огромное плоскодонное судно длиной около ста локтей могло взять на борт свыше шестисот пятидесяти тонн груза. Построено оно было из множества досок, вырезанных строго по размеру и собранных внахлест; борта корпуса были сложены из досок потолще, перевязанных кожаными ремнями. На разборной трехногой мачте, надежно укрепленной оттяжками, был поднят парус внушительных размеров. Под командованием капитана на судне убирали тростниковую решетку и спускали круглый якорь.
Когда Пазаир захотел подняться на борт, путь ему преградил матрос.
– Вы не член экипажа.
– Я судья Пазаир.
Матрос посторонился. Судья прошел по мостику и добрался до каюты капитана – хмурого мужчины лет пятидесяти.
– Я хотел бы видеть Денеса.
– Хозяина, в такой час? И не думайте!
– Мне подана жалоба, по всей форме.
– По какому поводу?
– Денес берет пошлину за разгрузку судов, которые ему не принадлежат, а это незаконно и несправедливо.
– А, опять эта старая история! Хозяин пользуется этой привилегией с ведома администрации. Каждый год на него подают жалобу – дело привычное. Но это неважно, можете выбросить ее в реку.
– Где он живет?
– Самая большая усадьба за доками, там, где начинается дворцовый квартал.
Без осла ориентироваться Пазаиру было трудновато, а без дозорного павиана пришлось пробираться сквозь толпу женщин, оживленно судачивших вокруг уличных торговцев.
Огромная усадьба Денеса была обнесена высокой стеной, мощные ворота охранял страж, вооруженный дубиной. Пазаир назвал свое имя и попросил о встрече с хозяином. Стражник позвал управляющего, тот отправился доложить и вернулся за судьей минут десять спустя.
Пазаир едва успел подивиться красоте сада, живописности прудов и великолепию цветущих клумб, как его привели в просторный зал с четырьмя опорными столбами и стенами, расписанными сценами охоты.
Судовладелец сидел в глубоком кресле с ножками в виде львиных лап. Это был дородный мужчина лет пятидесяти, весьма грузный, с довольно грубым квадратным лицом, украшенным тонкой каймой белой бороды. Один слуга тщательно умащал его кожу, другой делал ему маникюр, третий был занят его прической, четвертый натирал благовониями его ноги, а пятый зачитывал меню.
– Судья Пазаир! Каким ветром вас сюда занесло? – обратился Денес к вошедшему.
– Жалоба.
– Вы завтракали? Я еще нет.
Денес отослал слуг, занимавшихся его туалетом, и сразу вошли два повара, поставившие перед ним хлеб, пиво, жареную утку и медовый пирог.
– Угощайтесь.
– Благодарю.
– Если с утра не поесть хорошенько, день удачи не принесет.
– Против вас выдвинуто серьезное обвинение.
– Очень странно!
В голосе Денеса не было благородства; он иногда срывался на высокие ноты, выдавая нервозность, никак не вязавшуюся с обликом этого человека.
– Вы берете неоправданную пошлину за разгрузку, а также вас подозревают в незаконном взимании налога с жителей прибрежной полосы, примыкающей к двум государственным пристаням, которыми вы часто пользуетесь.
– Старые привычки! Не беспокойтесь. Ваш предшественник обращал на это не больше внимания, чем старший судья провинции. Забудьте об этом и отведайте утиного филе.
– Боюсь, это невозможно.
Денес прекратил жевать.
– Мне некогда этим заниматься. Поговорите с моей женой; она вас убедит, что вы зря тратите время.
Судовладелец хлопнул в ладоши – и тотчас появился управляющий.
– Проводите судью в контору госпожи Нанефер, – приказал Денес и сосредоточился на завтраке.
* * *
Госпожа Нанефер была женщиной деловой. Прекрасно сложенная, статная, подвижная, она была одета по последней моде, на голове – величественный черный парик с тяжелыми косами, на шее – ожерелье из аметистов, бирюзовая пектораль, очень дорогие серебряные браслеты и сетка из зеленого жемчуга на длинном платье. Она владела обширными плодородными землями, многочисленными домами, двумя десятками хозяйств и руководила торговыми посредниками, продававшими всевозможные товары в Египте и Сирии. Будучи инспектором царских складов и Казначейства, а также главой дворцового управления по тканям, она не устояла перед обаянием Денеса, куда менее избалованного судьбой. Считая, что администратор из него никудышный, она поставила его во главе транспортной службы. Таким образом муж получил возможность много путешествовать, обрастать разнообразными связями и предаваться своему любимому занятию – бесконечным разговорам за добрым вином.
Она презрительно смерила взглядом молодого судью, дерзнувшего проникнуть в ее владения. Слухи донесли, что этот крестьянин занял место недавно почившего судьи, с которым у нее были превосходные отношения. Наверное, это визит вежливости – замечательный повод приструнить новичка.
Он не был красив, но умел держаться с достоинством; тонкие черты, серьезное выражение лица, проницательный взгляд. Она с неудовольствием отметила, что поклонился он не так, как подобает низшему перед власть имущим.
– Вы недавно получили назначение в Мемфис?
– Верно.
– Поздравляю, такой пост предвещает блестящую карьеру. Зачем вы хотели меня видеть?
– Речь идет о несправедливо взимаемой пошлине, которая…
– Я знаю об этом, и Казначейство тоже.
– То есть вы признаете обоснованность жалобы.
– Жалоба подается каждый год и тут же аннулируется, я пользуюсь приобретенным правом.
– Это противоречит закону и справедливости.
– Вам следовало бы поподробнее разузнать о том, как далеко простираются мои полномочия. Как инспектор Казначейства, я сама аннулирую подобные жалобы. Торговые интересы страны не должны страдать от устаревших формальностей.
– Вы превышаете свои полномочия.
– Громкие слова, лишенные смысла! Вы ничего не понимаете в жизни, молодой человек.
– Соблаговолите воздержаться от фамильярности. Следует ли напоминать, что я задаю вопросы как официальное лицо?
Нанефер не могла не принять в расчет этого предупреждения. Судья, даже самый скромный, обладал немалой властью.
– Вы хорошо устроились в Мемфисе?
Пазаир не отвечал.
– Я слышала, ваше жилище оставляет желать лучшего; когда мы с вами подружимся по ходу дела, я смогу вам сдать совсем недорого очень милую усадьбу.
– Меня вполне устраивает выделенное мне жилище.
Улыбка застыла на губах Нанефер.
