Судовладелец тщательно прикрыл за собой дверь. Массивный, с квадратным лицом, он медленно приближался к ней.
– Ты же сказал, что мы не должны больше видеться.
– Именно так.
– Ты совершил оплошность. Я не из тех женщин, которых можно использовать, а потом бросить.
– Ты тоже совершила оплошность. Я не из тех, кого можно шантажировать.
– Или ты согласишься на мои условия, или я разрушу твою репутацию.
– С моей женой только что произошел несчастный случай; боги были благосклонны к ней, иначе ее уже не было бы в живых.
– Это обстоятельство ничего не меняет в наших с ней договоренностях.
– Вы с ней ни о чем не договаривались.
Одной рукой Денес схватил Тапени за горло и прижал к стене.
– Если ты не перестанешь надоедать мне, то с тобой тоже может приключиться несчастный случай. Я терпеть не могу эти игры, со мной они не проходят. Не пытайся увидеться с моей женой и забудь о нашей сегодняшней встрече. Если хочешь дожить до старости, занимайся своими делами. Прощай.
Освободившись от его хватки, Тапени шумно вдыхала воздух.
* * *
Сути убедился, что за ним нет слежки. После допроса, учиненного ему Кемом, он опасался, что за ним будет установлено наблюдение. Нубиец не шутит, он это понял; даже Пазаир не сможет защитить своего друга, если его виновность докажет верховный страж.
К счастью, подозрения, касавшиеся его любовницы-ливийки, были развеяны, и теперь Сути и Пантера могут покинуть Мемфис, но только незаметно для нубийца. Суметь воспользоваться своим огромным богатством было делом тонким и сложным, без посторонней помощи здесь не обойтись. Молодой человек связался с несколькими сомнительными личностями, известными скупщиками драгоценностей, но до поры не раскрывал сути своего дела. Он намекал на крупную сделку, требующую, кроме прочего, услуг по транспортировке.
Коротконогий показался ему подходящим партнером: торговец не задавал лишних вопросов и согласился поставить Сути выносливых ослов, сушеное мясо, бурдюки с водой в то место, которое тот укажет.
Вывезти золото из пещеры, доставить его в большой город, где-то спрятать и затем продать, чтобы купить себе роскошную усадьбу и жить там в свое удовольствие, – это было очень рискованное предприятие. Но Сути любил играть со своей судьбой, постоянно ее искушая. До богатства оставался лишь шаг, и удача не должна покинуть его.
Через три дня они с Пантерой отправятся в Элефантину. Снабженные деревянной табличкой с инструкциями, они добудут ослов и еду в селении, где их никто не знает. Взяв с собой часть золота, вернутся в Мемфис и постараются продать его на черном рынке, где торгуют греки, ливийцы и сирийцы. Рыночная стоимость желтого металла так высока, а в продаже он появляется так редко, что покупатель на него найдется.
Однако он рисковал получить за это пожизненное заключение, если не смертную казнь. Но когда у него будет самое богатое поместье в Египте, он устроит там царский прием в честь своих друзей Пазаира и Нефрет. Он будет жечь свое богатство, как солому, так, чтобы этот веселый огонь поднялся до цебес, где несуществующие боги будут радоваться вместе с ним.
* * *
Голос визиря был хриплым, лицо его осунулось.
– Судья Пазаир, я пригласил вас, чтобы поговорить о вашем поведении.
– Я совершил что-нибудь неподобающее?
– Вы не одобрили амнистию, не скрывая этого, но, напротив, демонстрируя ваше к ней отношение.
– Молчать в такой ситуации было бы хуже.
– Вы согласны, что повели себя неосторожно?
– Но вы тоже не скрыли свое неодобрение от царя?
– Я старый визирь, а вы – молодой судья.
– Разве мнение скромного квартального судьи может оскорбить Его Величествр?
– Но вы были старшим судьей царского портика. Храните ваши мысли при себе.
– Мое следующее назначение будет зависеть от моего молчания?
– Вы достаточно умны, чтобы самому ответить на этот вопрос. Судья, идущий против Закона, недостоин исполнять свою должность.
– Если так, то я от нее отказываюсь.
– Но это же цель вашей жизни.
– Да, это будет тяжелая утрата, я признаю, но лицемерить еще тяжелее.
– Ваше упрямство не чрезмерно?
– Это замечание, исходящее из ваших уст, я считаю похвалой.
– Не люблю высоких слов, но я считаю, вы нужны стране.
– Сохраняя верность своим идеалам, я надеюсь жить в гармонии с Египтом, где есть пирамиды, Фивы и ослепительное солнце. Этот Египет не знает об амнистии. Если же я ошибаюсь, то моя дорога и дорога Закона отныне расходятся.
* * *
– Здравствуй, Сути.
Молодой человек опустил чашу со свежим пивом.
– Тапени!
– Я долго искала тебя. Эта харчевня производит мрачное впечатление, но тебе здесь, похоже, нравится.
– Как ты поживаешь?
– После твоего отъезда – так себе.
– Хорошенькие женщины обычно не страдают от одиночества.
– Мы ведь женаты, ты забыл?
– Когда я уезжал, мы, кажется, разводились.
– Ошибаешься, дорогой мой; я расцениваю твое бегство как простое отсутствие.
– Наша женитьба была частью расследования, которое я вел; амнистия положила ему конец.
– А я восприняла наш союз серьезно.
– Брось шутить, Тапени.
– Ты именно такой муж, о котором я мечтала.
– Я тебя умоляю…
– Ты должен бросить свою ливийскую шлюху и вернуться к домашнему очагу.
– Какая глупость!
– Я не хочу тебя потерять. Сделай, как я говорю, иначе пожалеешь.
Сути пожал плечами и допил свое пиво.
* * *
Смельчак вышагивал впереди Пазаира и Нефрет. Пес посматривал на воду канала, но не хотел подходить к нему близко. Маленькая зеленая обезьянка сидела на плече у хозяйки.
– Мое решение раздражает Баги, но я его не поменяю.
– Ты будешь работать в провинции?
– Нет. Я больше не судья, Нефрет, потому что позволил себе выступить против ошибочного решения.
– Нам надо было уехать в Фивы.
– Твои коллеги уговорили бы тебя вернуться.
– Мое положение не такое прочное, как может показаться. То, что старшим лекарем царства стала женщина, раздражает кое-кого из влиятельных придворных. При малейшей оплошности они потребуют моей отставки.
