– Нефть, лекарства, металлургия… Египет не придает должного значения новшествам. Используя кое-какие находки, которые не интересуют Рамсеса, мы освободимся от устаревших традиций.
Лицо у Чечи вытянулось.
– Снаружи кто-то есть.
– Я ничего не слышал.
– Надо проверить.
– Наверное, это садовник.
– Вокруг мастерской они не ходят.
Чечи подозрительно смотрел на Денеса.
– Может, это поглотитель теней?
Лицо судовладельца окаменело.
– Кадаш сам виноват, наделал слишком много глупостей.
Темное небо рассекла молния, грянул гром. Химик вышел из мастерской, сделал несколько шагов по направлению к дому и бегом вернулся. Он был смертельно бледен, зубы у него стучали.
– Там демон!
– Успокойся.
– Черный силуэт, а вместо лица – огонь!
– Возьми себя в руки, и пойдем со мной.
Химик не без колебаний согласился. Левое крыло дома горело.
– Воды, скорее!
Денес кинулся к дому, но вышедший из тьмы черный силуэт преградил ему дорогу. Судовладелец попятился.
– Кто… кто ты?
Демон размахивал факелом.
Собрав всю волю в кулак, Чечи схватил в мастерской кинжал и пошел на странного противника. Тот в ответ ткнул факелом ему в лицо. Плоть начала тлеть, химик завопил и упал на колени, пытаясь вырвать у противника его оружие. Но странное существо подняло с земли кинжал, выпущенный из рук Чечи, и одним взмахом перерезало ему горло. Денес в ужасе кинулся в сад, но ноги у него подкосились: он услышал голос демона.
– Тебе еще интересно, кто я?
Он обернулся. Это был человек, вызов ему бросила отнюдь не потусторонняя сила. Его страх сменился любопытством.
– Посмотри, Денес. Полюбуйся на дело рук твоих и Чечи.
Было так темно, что судовладельцу пришлось подойти поближе. С улицы донеслись крики. Видимо, пожар уже заметили. Демон открыл лицо: когда-то тонкое и прекрасное, сегодня оно представляло собой сплошную, плохо зарубцевавшуюся рану.
– Ты узнаешь меня?
– Царевна Хаттуса!
– Ты разрушил меня, я отплачу тебе тем же.
– Вы убили Чечи…
– Я покарала своего палача. Тот, кто убил, заслуживает возмездия.
Она погрузила свой кинжал в пламя, казалось, что ее рука была нечувствительна к огню.
– Тебе не убежать от меня, Денес.
Хаттуса пошла на него, держа в вытянутой руке покрасневший клинок. Денес бросился на нее, надеясь опрокинуть, но явное безумие хеттской царевны помешало ему это сделать. Пусть ею занимаются стражники.
Молния раскроила небо пополам и ударила в горящий дом, кусок стены обвалился, от него загорелась одежда Денеса. Он пошатнулся, упал и покатился по земле, чтобы сбить пламя.
И не видел, как над ним навис силуэт демона с лицом мертвеца.
41
Караван двигался медленно. Кем шел с ним вплоть до границы. Хаттуса сидела на повозке без движения, как каменное изваяние. Когда он окликнул ее на месте трагедии, она не оказала никакого сопротивления. Слуги, прибежавшие гасить пожар, видели, как она тащила в огонь трупы Чечи и Денеса. На Мемфис обрушился мощный ливень, быстро погасивший пламя и смывший следы крови с рук хеттской царевны.
Преступница не ответила ни на один вопрос визиря, который был так потрясен, что его голос дрожал. Когда он рассказал все Рамсесу, тот приказал подготовить тела к погребению и захоронить в стороне, подальше от некрополя, без соблюдения ритуала. Зло, исходящее от этих людей, вернулось и сразило их рукой Хаттусы.
С согласия визиря, фараон принял решение отослать царевну в ее страну; весть об освобождении, которого она так желала, не вызвала у нее никаких эмоций. Поверженная, с пустым взглядом, Хаттуса уже перенеслась в другие миры, никому, кроме нее, не доступные.
В официальном документе, переданном Кемом хеттскому вельможе, говорилось о неизлечимой болезни царевны, по причине которой ей необходимо вернуться в родную семью. Честь иноземного монарха не пострадала, и мир между двумя странами, оплаченный столь высокой ценой, не омрачили никакие дипломатические трения.
* * *
Под бдительным присмотром Пазаира рабочие перекопали развалины дома Денеса, но улов был небогатый. Все находки Рамсес осмотрел лично. Со стороны казалось, будто таким образом царь выказывает уважение к трагически погибшим судовладельцу и химику, тогда как на самом деле он тщетно пытался отыскать следы завещания богов, украденного из Великой пирамиды.
Разочарование было жестоким.
– Из заговорщиков в живых больше нет никого?
– Я не знаю, Ваше Величество.
– Кого вы еще подозреваете?
– Я считал Денеса главным среди них. Он пытался использовать полководца Ашера и царевну Хаттусу для того, чтобы установить связи с сопредельными землями; видимо, он предполагал, придя к власти, сменить политику, завязать новые торговые связи…
– Пожертвовать высоким духом Египта ради низменных целей… Какие опасные и пагубные планы! Его супруга была с ним заодно?
– Нет, Ваше Величество. Она даже не поняла, что муж пытался ее уничтожить. Ее спасли слуги; сейчас она покинула Мемфис и живет у своих родителей, на севере Дельты. Лекари, которые ее осматривали, полагают, что она повредилась в уме.
– Ни она, ни Денес не были людьми, способными реально претендовать на высшую власть.
– Предположим, что судовладелец действительно держал завещание у себя дома – в этом случае оно неизбежно должно было сгореть. И если никто не сможет предъявить его на празднике обновления – ни вы, ни ваши враги, – тогда что же с ним сталось?
Слабая надежда все же оставалась.
– В качестве визиря ты соберешь всю элиту страны и объяснишь ей ситуацию; затем обратишься к народу. Что касается меня, то я объявлю эру обновления и представлю обновленное завещание богов. Не исключено, что я потерплю неудачу, потому что это дело долгое и трудное, но, по крайней мере, силам зла власть захватить не удастся. Лучше бы ты оказался прав, Пазаир, в том, что главным заговорщиком был Денес.
* * *
Каждый вечер ласточки танцевали в небе над садом, где после тяжелого рабочего дня отдыхали Пазаир и Нефрет. Оглашая воздух резкими радостными криками, они стремительно проносились в воздухе, вычерчивая причудливые петли и зигзаги на фоне голубого зимнего неба.
Визирь был простужен, он задыхался от насморка, дыхание было затруднено – ему срочно понадобилась помощь старшего лекаря.
