– Мы сами должны назначить нового предводителя.
– Я поведу вас в затерянный город, – сказал Сути. – Мы уничтожим каждого, кто встанет у нас на пути. Ты не имеешь права скрывать эту тайну от других. Завтра наш клан станет самым уважаемым в Нубии.
– Наш вождь ходил в тот город один, – возразил старый воин.
– Мы пойдем вместе, и у вас будет золото.
Сторонники и противники Сути стали совещаться. Авторитет старейшего был настолько велик, что поражение египтянина казалось очевидным. Тогда Сути схватил Пантеру и грубым жестом сорвал с нее одежды. Пламя костра осветило ее белоснежную наготу.
– Видите, она не восстает против меня! Только я могу быть ее любовником. Если вы не согласитесь, чтобы я стал вождем, она вызовет новую песчаную бурю, и вы все умрете.
Судьба Сути была в руках ливийки. Если она его оттолкнет, нубийцы поймут, что он хвастался, и растерзают его. Не опьянило ли ее, возведенную в ранг богини, тщеславие?
Девушка высвободилась из рук Сути. Черные воины наставили на него свои стрелы и кинжалы.
Напрасно Сути доверился ливийке. По крайней мере, он погибнет, любуясь ее восхитительным телом.
С гибкостью львицы она прилегла у огня и протянула к нему руки.
– Иди ко мне, – с улыбкой сказала Пантера.
15
Пазаир в ужасе проснулся. Ему приснилось стоглавое чудовище с множеством когтистых лап, которые опутывали камни великой пирамиды, стараясь ее перевернуть. Вместо живота у чудовища было человеческое лицо – лицо Бел-Трана. В поту, несмотря на февральскую прохладу, визирь сел на кровати. Постель Нефрет оказалась пуста.
Отодвинув сетку с мелкими ячейками, защищавшую от комаров, Пазаир поднялся, надел набедренную повязку и открыл окно, выходившее в сад. Мягкое зимнее солнце пробуждало деревья, цветы, птиц. Он увидел ее. Обернувшись в плотное покрывало, Нефрет босиком шла по росе.
Она сливалась с зарей, восходившее солнце сияло над ее головой. Два сокола, взмывшие в небо с барки бога Ра, кружили над Нефрет, пока та возлагала на жертвенник лотосы в память о Беранире.
Дождавшись окончания ритуала, Пазаир обнял жену:
– Ты – утренняя звезда на восходе счастливого дня, несравненная, лучистая; твои глаза так же нежны, как твои губы. Почему ты так прекрасна? Твои волосы вобрали свет богини Хатхор. Я люблю тебя, Нефрет, как никто никогда не любил.
И в это утро, напоенное любовью, они соединились.
* * *
Стоя на носу судна, шедшего в сторону Карнака, Пазаир любовался своей страной, где с таким великолепием праздновалось единение солнца и воды. Крестьяне ухаживали за оросительными каналами – жизненными артериями Египта. Кроны пальм дарили щедрую тень людям, любовно склонившимся над черной плодородной землей. Завидев судно визиря, дети бежали вдоль берега. Они издавали радостные крики, с воодушевлением приветствуя визиря.
Павиан внимательно наблюдал за Пазаиром. Кем предложил визирю свежего лука.
– Ничего нового об убийце? – поинтересовался Пазаир.
– Ничего.
– А была ли реакция со стороны госпожи Тапени?
– Она встречалась с Бел-Траном.
– Новая союзница, – усмехнулся Пазаир.
– Ее нужно остерегаться. Она может принести много вреда.
– Еще один враг.
– Вас это пугает?
– Благодаря богам легкомыслие заменяет мне храбрость.
– Точнее сказать, у вас нет выбора.
– В лечебнице без происшествий?
– Ваша супруга может работать спокойно.
– Ей надлежит в кратчайшие сроки реорганизовать работу лечебниц по всей стране. Ее предшественник об этом почти не заботился, появились серьезные недостатки. Обязанности Нефрет, как и мои, иногда очень тяжелы. Мы оказались к этому не готовы.
– А разве можно было предположить, что я стану во главе ведомства, которое отрезало мне нос? – усмехнулся Кем.
Дул сильный встречный ветер. Иногда приходилось грести веслами, не опуская прямоугольный высокий узкий парус. Капитан, привыкший ходить по Нилу в течение всего года, прекрасно знал все ловушки и умел использовать даже легкий бриз, чтобы как можно быстрее доставить до места знатных пассажиров. Форма судна с приподнятыми носом и кормой была разработана плотниками фараона, чтобы лучше скользить по волнам.
– Когда же убийца сделает следующий шаг?
– Не думайте об этом, Кем.
– Напротив, для меня это дело личной важности. Этот демон пятнает мою честь.
– У вас есть новости о Сути? – поинтересовался Пазаир.
– Приказ о приведении крепости в боевую готовность дошел до Чару. Солдаты окопались в крепости до поступления новых распоряжений.
– Удалось ли ему бежать?
– По официальным сообщениям, при перекличках отсутствовавших не было. Но я располагаю довольно странными сведениями. Один сорвиголова был прикован к скале посреди Нила, чтобы служить приманкой для нубийских головорезов.
– Это наверняка Сути.
– В таком случае надеяться особенно не на что.
– Он выберется из этой переделки, – твердо заявил Пазаир. – Сути выйдет из царства теней.
Мысли визиря сначала унеслись к духовному брату, затем обратились к восхитительному пейзажу Фив. Возделываемые полосы земли по обе стороны Нила были широки и богаты. Около семидесяти селений работали на огромный храм Карнака, более восьмидесяти тысяч жрецов, ремесленников, земледельцев служили ему. Ничто не могло сравниться с величием обители бога Амона, окруженной кирпичной стеной, изгибавшейся подобно волне.
На причале визиря ожидали встречающие. Обменявшись приветствиями, они предложили проводить Пазаира к Кани, его другу, бывшему садовнику, ныне возведенному в высший духовный сан жреца самого большого храма, являвшегося культурным центром Египта. Подойдя к центральному проходу огромного колонного зала, куда смели входить только посвященные в таинства, визирь попросил оставить его одного. Кем и павиан остались перед двойной золоченой дверью, открывавшейся только в дни великих праздников, когда барка Амона выплывала из святилища, чтобы залить землю своим светом.
Пазаир долго предавался размышлениям перед восхитительным изображением бога Тота, вытянутые руки которого служили мерным эталоном. Он читал надписи на колоннах, испещренных иероглифами, расшифровывая послания бога знания, призывавшего своих учеников соблюдать пропорции, составляющие основу при зарождении всякой жизни. Именно эту гармонию должен был поддерживать визирь, чтобы Египет оставался зеркалом неба. Именно эту гармонию стремились нарушить заговорщики, дабы заменить ее холодным чудовищем, служащим обжорству и роскоши. Не относились ли Бел-Тран и его приспешники к новой расе, более страшной, чем самые жестокие захватчики?
