Из лаборатории пробивался свет. А если подробный допрос позволит узнать правду? Конечно, Серраманна пообещал не задевать самолюбие подозреваемых, но разве необходимость не диктовала свои правила? Он осторожно согнулся, обогнул пригорок и подошел к зданию сзади.
Прижавшись спиной к стене, сард прислушался.
Из лаборатории доносились стоны. Какого несчастного мучил заклинатель змей? Серраманна передвинулся боком до окна и осторожно выглянул. Горшки, кувшины, фильтры, клетки со скорпионами и змеями, ножи разных размеров, корзины… Все старое, лежащее на подносах и полках.
На полу обнаженные мужчина и женщина, сплетенные в объятиях. Прелестная нубийка, с телом страстным и горячим, сладко стонало. Ее партнер, темноволосый, с квадратной головой, был сильным и коренастым.
Сард отвернулся. Хотя он без стеснения оценивал женщин, подглядывать за тем, как другие занимаются любовью, он не любил. Однако красота этой нубийки восхитила его. Прервать любовные утехи было бы преступлением, поэтому он решил потерпеть. Утомленного Сетау будет легче допросить. Повеселев, сард вспомнил хорошенькую Мемфит, с которой будет ужинать завтра вечером, она, как и ее лучшая подруга, ценила сильных и мускулистых мужчин.
Странный шум послышался слева.
Сард повернул голову и увидел огромную поднявшуюся кобру, готовую к броску. Лучше было не провоцировать удар. Он подался назад, отошел от стены и застыл. Вторая змея, похожая на первую, преградила ему путь.
— Назад, мерзкая тварь!
Громадный кинжал не напугал змей, продолжавших угрожать. Если бы он и убил одну из них, другая напала бы на него.
— Что здесь происходит?
Сетау, обнаженный, с факелом в руке, увидел сарда.
— Ты собирался обокрасть меня… Мои верные псы избавили меня от этой неприятности. Они бдительны и злы. И что огорчит тебя — их поцелуй смертелен.
— Ты не допустишь убийства, Сетау!
— Хм, ты знаешь мое имя… Но все же ты вор, застигнутый на месте преступления, с кинжалом в руках. Это законная оборона.
— Я Серраманна, начальник личной стражи Рамзеса.
— Мне знакомо твое лицо. Но зачем ты пытался обокрасть меня?
— Я хотел увидеть тебя, лишь увидеть.
— В такое время, ночью? Ты не только помешал мне заниматься любовью с Лотус, но еще и бессовестно лжешь.
— Я говорю правду.
— И откуда это внезапное желание?
— Требование безопасности.
— Что это значит?
— Мой долг — защищать царя.
— Я угрожаю Рамзесу?
— Я этого не сказал.
— Но ты так думаешь, раз выслеживаешь меня.
— Я не имею права ошибаться.
Обе кобры приблизились к сарду. Глаза Сетау были полны ярости.
— Не делай глупости.
— Неужели старый пират боится смерти?
— Такой — да.
— Убирайся, Серраманна, и больше никогда не беспокой меня. Или я не буду сдерживать моих стражей.
По знаку Сетау кобры отползли. Сард, мокрый от пота, прошел между ними и направился к полям. Он сделал вывод: у этого Сетау душа преступника.
— Что они делают? — спросил маленький Ха, глядя на крестьян, гонящих стадо баранов по сырой земле поля.
— Они заставляют скот затаптывать глубже посеянные семена, — ответил Неджем. — Паводок принес огромное количество ила на берега и поля, теперь пшеница будет крепкой и обильной.
— Они полезны, эти бараны?
— Как и коровы, и все остальные животные.
Отлив начался, сеятели приступили к работе, радостно ступая по плодородной грязи, которую в изобилии подарила им великая река. Они вышли в поле ранним утром, им надо было управиться за несколько дней, пока не высохла земля. Потом в дело шла мотыга, из-под которой летели мелкие комки влажной почвы, укрывавшие семена, а потом скот приминал грунт.
— Деревня красивая, — сказал Ха, — но мне больше нравятся папирусы и иероглифы.
— Ты хочешь увидеть ферму?
— Если ты позволишь.
Советник взял ребенка за руку. Он шел так же, как писал и читал, — с большой серьезностью, необычной для его возраста. Добрый Неджем был поражен погруженностью в себя ребенка, который не требовал ни игрушек, ни товарищей, и попросил его мать, красавицу Исет, разрешить ему побыть наставником малыша. Ему казалось необходимым вывести сына Рамзеса из золотой клетки и открыть ему мир природы и ее чудес.
Ха наблюдал, но не как ребенок, удивленный необычным и новым спектаклем, а как опытный ученый, готовый делать заметки для служебного доклада.
На ферме были ямы с зерном, хлев, пекарня, гончарная мастерская. На пороге хозяйства Неджема и Ха пригласили вымыть руки и ноги. Потом их принял хозяин, обрадованный приходом столь высоких гостей. Он показал им самых красивых молочных коров, сытых и ухоженных.
— Мой секрет, — сказал он, — в том, что я пасу их в хорошем месте, им не слишком жарко, они едят вволю и добреют с каждой неделей все больше!
— Корова — животное богини Хатхор, — заявил маленький Ха. — Поэтому она добрая и красивая.
Фермер был удивлен.
— Кто вас научил этому, принц?
— Я прочитал в одной сказке.
— Вы уже умеете читать?
— Ты хочешь сделать мне приятное?
— Конечно!
— Дай мне кусок известняка и тростниковую палочку.
— Да, да… Сейчас…
Фермер удивленно взглянул на Неджема, тот утвердительно кивнул. Снабженный инструментами, мальчик направился во двор фермы, потом в стойла под взглядами остолбеневших крестьян.
Часом позже он представил своему хозяину кусок известняка, покрытый цифрами.
— Я сосчитал, — сказал Ха, — у тебя сто десять коров.
Ребенок потер глаза и прислонился к ноге Неджема.
— А сейчас, — признался он, — я хочу спать. Советник по земледелию взял его на руки. Ха уже спал.
«Новое чудо Рамзеса», — подумал Неджем.
36
Атлет под стать Рамзесу, широкоплечий, с мощным лбом, увенчанным густой шевелюрой, бородатый, с лицом, выжженным солнцем, Моис медленно вошел в кабинет царя Египта. Рамзес поднялся, друзья обнялись.
— Здесь работал Сети, не правда ли?
— Я ничего не изменил, Моис. Эта комната пропитана его мыслями, возможно, она вдохновит меня во время царствования.
Нежный свет и свежий воздух проникали сквозь решетки трех окон. Жара уходящего лета становилась приятной.
Рамзес поднялся из кресла и сел на плетеный стул, напротив своего друга.
