Рамзес, Сетау и доктор Париамакху молча замерли. Талисман подействовал, но надолго ли его хватит?
Через десять минут Меритамон оживилась и заплакала.
— Пусть принесут статую богини Опет, — приказал Сетау. — Я возвращаюсь в лабораторию. Доктор, смачивайте губы ребенка и больше ничего не делайте!
Опет, самка гиппопотама, была покровительницей знахарок и кормилиц. На небе она, приняв форму созвездия, не давала Большой Медведице, воплощению Сета, обладавшей большой силой, нарушать спокойствие возродившегося Осириса. Наполненную материнским молоком и наделенную магами Дома Жизни положительной энергией статую Опет поставили у изголовья колыбели.
Ее присутствие успокоило ребенка, Меритамон уснула.
Сетау снова появился, держа в каждой руке по грубо вырезанной из кости фигурке.
— Этого должно быть достаточно, — сказал он и положил первую фигурку на живот ребенка, а вторую к ногам.
Меритамон не шевельнулась.
— Сейчас ее защищают добрые силы. Порча разбита, зло обездвижено.
— Она спасена? — спросил царь.
— Лишь молоко вырвет ее из когтей смерти. Если ее желудок и рот будут оставаться запертыми, она умрет.
— Дай ей снадобье.
— Дай ей его сам.
С нежностью Рамзес раздвинул губы глубоко спящей дочери и вылил благоухающую жидкость в ротик. Доктор Париамакху отвернулся.
Через несколько секунд Меритамон открыла глаза и закричала.
— Быстро, — сказал Сетау, — вымя статуи!
Рамзес поднял дочь, Сетау снял металлический наконечник, закрывавший сосок, и царь приложил рот ребенка к отверстию.
Меритамон с удовольствием пила питательную влагу, изредка останавливаясь, чтобы восстановить дыхание, и вздыхала от удовольствия.
— Чего ты хочешь, Сетау?
— Ничего, Рамзес.
— Я сделаю тебя главным магом дворца.
— Пусть выкручиваются без меня! Как себя чувствует Нефертари?
— Она удивительное создание. Завтра она отправится в сад на прогулку.
— А малышка?
— Ее жажда жизни неутолима.
— Что предсказали семь Хатхор?
— Темная вуаль, скрывавшая судьбу Меритамон исчезла, они увидели одеяние жрицы, благороднейшую женщину и камни храма.
— Суровая жизнь, говорят.
— Ты заслуживаешь самого большого богатства, Сетау.
— Мне вполне достаточно моих змей, скорпионов и Лотус.
— Ты получишь неограниченные средства для своих исследований. Твой яд по самой лучшей цене будет покупать дворец, чтобы поставлять его в больницы.
— Мне не нужны эти привилегии.
— Но их и нет. Ведь твои лекарства превосходны, твои доходы должны увеличиться, а работа поощряться.
— Если бы я мог решиться…
— Решайся.
— Есть ли у тебя еще красное вино из Фаюма, третьего года правления Сети?
— Завтра же я прикажу отнести тебе множество амфор.
— Это будет стоить мне немало склянок с ядом!
— Позволь мне подарить их тебе.
— Я не люблю царских даров.
— Это друг просит тебя принять его дар. Как ты достиг знания, позволившего спасти Меритамон?
— Змеи научили меня почти всему, Лотус остальному. Умения нубийских колдуний несравненны. Амулет, висящий на шее твоей дочери, избавит ее от многих неприятностей, если обновлять его каждый год.
— Особняк, полагающийся служащим, ждет вас, Лотус и тебя.
— В центре города! Ты шутишь… Как мы сможем заниматься изучением змей? Нам необходимы тишина, ночь и опасность. Что касается опасности… Эта порча была необычной.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне пришлось принять крайние меры, так как атака была очень серьезной. Здесь явно замешан иноземец, сириец, ливиец или еврей, если бы я не задействовал целых три магических амулета из кости, я не смог бы разбить поле злых сил. И я не узнал волю, заставлявшую младенца умирать от голода… Мне кажется, что это глубоко порочный дух.
— Один из магов дворца?
— Это меня бы удивило. Твой враг накоротке с силами зла.
— Он снова попытается…
— Можешь быть уверен.
— Как узнать его и помешать ему?
— У меня нет ни одной мысли по этому поводу. Дух такой силы умеет великолепно скрываться. Возможно, ты уже пересекался с ним, он показался тебе любезным и неопасным. А возможно, он прячется в недоступном месте.
— Как защитить от него Нефертари и Меритамон?
— С помощью средств, доказавших свою эффективность, — амулетов и ритуалов, призывающих благотворные силы.
— А если этого окажется недостаточно?
— Нужно приложить энергию, которая будет сильнее черной магии.
— То есть создать очаг, который породит ее.
Храм миллионов лет… У Рамзеса не будет более верного союзника.
Пер-Рамзес рос.
Это еще не был город, но здания и жилые дома обретали очертания, громада дворца, чьи мощные каменные стены подобны стенам дворцов Фив и Мемфиса, возвышалась над ними. Рабочее рвение не утихало. Моис, казалось, никогда не уставал и управлял всем образцово. Видя результаты своих усилий, строители новой столицы, надсмотрщики стремились увидеть результат великих трудов и обосноваться в городе, воздвигнутом собственными руками.
Двое вождей кланов, завидуя успехам Моиса, попытались оспорить его власть. Даже не дав молодому еврею вступить с ними в спор, большая часть кирпичников потребовала, чтобы он оставался во главе. С этого момента, сам того не понимая, Моис все больше и больше походил на некоронованного царя своего народа. Строительство этой столицы забирало столько энергии, что его метания рассеялись, он больше не думал о едином боге и заботился лишь о том, чтобы лучше организовать работы.
Весть о прибытии Рамзеса обрадовала его. Разве птицы плохих предзнаменований не летали над Нефертари и ее дочерью? В течение нескольких дней атмосфера была нервозной. Вопреки слухам, Моис не опасался, что визит царя будет отложен.
Рамзес оправдал его надежды.
Серраманна не смог воспрепятствовать рабочим, выстроившимся в ряд с двух сторон дороги, приветствовать колесницу царя. Они хотели прикоснуться к нему, чтобы получить хоть чуть-чуть магии фараона. Сард проклинал молодого монарха, который не считался ни с какими мерами безопасности и подставлял себя прямо под кинжал злоумышленника.
Рамзес подъехал прямо к временному жилищу, которое занимал Моис. Когда фараон спустился на землю, еврей поклонился. Как только они зашли под укрытие жилища, скрывавшего их от чужих взглядов, друзья обнялись.
