Однако новости не были утешительными: по словам дворцового слуги, множество греческих наемников были убиты при попытке устранить Рамзеса. Кажется, заговор провалился.
Менелас растоптал щит, отразивший множество ударов на поле битвы, и сломал меч, пронзивший стольких троянцев. Потом он схватил вазу и запустил в стену прихожей своего жилища.
Его ярость чуть улеглась, и он повернулся к Шенару.
— Неудача…
— Как неудача! Знайте, мои люди никогда не терпят неудачи! Мы выиграли Троянскую войну, мы победители!
— Сожалею, что придется вам возразить, лев Рамзеса убил троих из ваших наемников, а Серраманна четвертого.
— Их предали!
— Нет, просто они оказались неспособны выполнить порученное им дело. Теперь Рамзес не доверяет вам, несомненно, он прикажет изгнать вас.
— И я уплыву без Елены…
— Вы потерпели неудачу, Менелас.
— Ваш план был глуп!
— Однако он казался вам исполнимым.
— Уходите отсюда!
— Готовьтесь к отплытию.
— Я знаю, что мне делать.
Носитель сандалий и личный секретарь Рамзеса, Амени был скорее другом его детства. Он верно служил правителю, разделяя его неспокойную судьбу. Маленький, тонкий, худой, с редкими, несмотря на юный возраст, волосами, он был, однако, неутомимым работником, а не только писцом, постоянно склонившимся над административными бумагами, из которых он отбирал самое важное, чтобы Рамзес был правильно информирован. Амени совсем не был амбициозен, но не терпел малейшей неточности в работе двадцати служащих, за которых нес ответственность. Строгость и дисциплина были для него священны.
Хотя Амени не понимал людей, подобных Серраманне, но признал, что тот показал себя наилучшим образом, защищая Рамзеса от напавшего грека. Его удивила реакция друга: очень спокойный, будущий фараон попросил объяснить ему в деталях устройство государства, его деление на административные части и их взаимодействие.
Серраманна доложил Амени о прибытии Шенара как раз во время изучения реформы устаревших законов об использовании общественных источников. Личный секретарь правителя был раздражен, этот визит помешал им.
— Не принимай его, — посоветовал Амени Рамзесу.
— Шенар мой брат.
— Это интриган, ищущий лишь свою личную выгоду.
— Мне кажется, что его необходимо выслушать.
Рамзес принял своего брата в саду, где, кажется, спал в тени смоковницы лев, в то время как пес грыз кость.
— Мне кажется, что тебя охраняют лучше, чем Сети! — удивился Шенар. — Приблизиться к тебе почти невозможно.
— Тебе неизвестно, что греки пытались проникнуть во дворец с бесчестными намерениями?
— Мне об этом неизвестно, но я готов назвать тебе имя главы заговора.
— Как ты узнал его, возлюбленный брат?
— Менелас пытался подкупить меня.
— Что он предложил тебе?
— Завладеть троном.
— И ты отказался…
— Я люблю власть, Рамзес, но мне известны границы и я не собираюсь их переходить. Именно ты будущий фараон, надо уважать волю нашего отца.
— Зачем Менеласу идти на такой риск?
— Для него Египет — тюрьма, а желание вернуться в Лакедемон в сопровождении Елены заставило его потерять разум. Он убежден, что это ты удерживаешь его жену. Моя роль заключалась в том, чтобы сослать тебя в оазис, освободить ее и дать ему разрешение уехать.
— Елене предоставлена полная свобода.
— В глазах грека это невероятно. Он верит лишь, что ее насильно удерживает мужчина.
— Он до такой степени глуп?
— Менелас упрям и опасен. Он действует как греческий герой.
— Что ты мне посоветуешь?
— Учитывая его непростительную ошибку, немедленно вышли его.
7
Поэт Гомер обитал в просторном жилище недалеко от царского дворца. В его распоряжении были повар, служанка и садовник, а также у него был подвал с кувшинами, полными вином из Дельты, в которое он добавлял анис и кориандр. Он почти не выходил из своего сада, где самым ценным деревом был лимон, целительный для его дыхания.
Гомер, умащенный оливковым маслом, с удовольствием курил листья шалфея через трубку, головка которой была сделана из большой раковины улитки. Часто поэт, с черно-белым котом по имени Гектор на коленях, диктовал стихи Илиады или Амени, или писцу, которого присылал личный секретарь Рамзеса.
Визит правителя обрадовал поэта, повар принес критскую амфору с узким горлом, из которого вино вытекало тонкой ароматной освежающей струйкой. Под навесом на четырех столбах из акации, покрытым пальмовыми ветвями, жара была вполне выносима.
— Вот что может облегчить мои страдания! — провозгласил Гомер, правильное прорезанное морщинами лицо которого украшала длинная белая борода. — Бывают ли у вас грозы, как в Греции?
— Бог Сет иногда насылает ужасные грозы, — ответил Рамзес. — Небо покрывается темными тучами, сверкают вспышки, падают молнии, гремит гром, вода наполняет высохшие русла, и потоки низвергаются, захватывая много камней. Страх наполняет сердца, некоторым кажется, что стране придет конец.
— Разве Сети не носил имя Сета?
— Для меня это долгое время оставалось загадкой, как фараон решился связать себя с богом-убийцей Осириса? Я понял, что он подчинил силу Сета, бесконечную мощь неба, и использовал ее, чтобы установить гармонию, а не сеять смуту.
— Странная страна этот Египет! Как же вы боретесь со сгущающимися тучами?
— Эхо произошедшего донеслось и до этого сада?
— У меня отсутствует зрение, но слух у меня превосходный!
— Так вам известно, что ваши соотечественники пытались уничтожить меня?
— Позавчера я сложил стих:
Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом благородным! Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных! Воинов, знающих стыд, избавляется больше,чем гибнет; Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!
— Уж не предсказываете ли вы?
— Я не сомневаюсь в вашей вежливости, но вряд ли старый безобидный грек должен советовать будущему фараону.
Рамзес улыбнулся. Ему нравилась прямота и откровенность Гомера.
— Как вы думаете, нападающие действовали по своему желанию или приказу Менеласа?
— Вы плохо знаете греков! Плести заговоры — их любимая забава. Менеласу нужна Елена, а вы ее прячете. Единственное решение — насилие.
— Оно потерпело неудачу.
— Менелас туп, он, не колеблясь, объявит вам войну внутри вашей же страны, не думая о последствиях.
